Моим родителям, Виноду и Индре Сваруп, а также покойному прадедушке Шри Ягадишу Сварупу
Скачать 3.59 Mb.
|
Чудесный весенний день еще прекраснее от того, что мы оказались за пределами детского дома. Одна международная частная организация устроила нам увеселительную поездку в город. В автобусе с кондиционером нас катают по Дели. Завозят в зоопарк посмотреть на зверей, и мы впервые видим гиппопотамов, кенгуру, жирафов и гигантских ленивцев. Видим пеликанов, розовых фламинго и утконоса. Следующая остановка — Кутб-Минар, самая высокая в Индии башня. Хохоча и толкаясь, мы забираемся по лестнице на балкон второго этажа. Люди внизу кажутся муравьями. Расшалившись, мы кричим: — Ого-го-го! И слушаем, как замирает звук, не долетая до земли. Напоследок нас отвозят к Индийским Воротам,[28] туда, где бурлит карнавал. Каждому выдают по десять рупий на карманные расходы. Я мечтаю проехаться на колесе обозрения, однако Салим хватает меня за рукав и тянет в другую сторону, к палатке с надписью: «Пандит[29] Рамашанкар Шастри, всемирно известный гадатель по ладони. Всего лишь десять рупий за сеанс!» Под навесом сидит старичок, облаченный в дхоти-курта.[30] У него седые усы, ярко-красный тилак[31] на лбу и толстые очки. На затылке торчит черная косичка. — Хочу узнать свое будущее, — сверкает глазами приятель. — За каких-то десять рупий! — Не глупи, — укоряю я его. — Эти люди — сплошные обманщики. Ничего им не известно. Да и что интересного в нашем будущем? — Все равно хочу! — Ладно, — сдаюсь я. — Давай, но мне своих денег жалко. Салим отдает десять рупий и с охотой протягивает ладонь. Пандит качает головой: — Нет, не левую. Это для девчонок. Мальчики показывают правую. Мой друг торопливо меняет руку. Гадатель через лупу разглядывает путаные линии, словно знаки на карте затерянных сокровищ. Наконец отводит увеличительное стекло и удовлетворенно вздыхает. — Замечательная ладонь, мальчик. Это лучшая линия судьбы, какую мне доводилось видеть. Тебя ждет чудесное будущее. — Правда? — радуется Салим. — И кем я стану? Кажется, Шастри об этом не думал. Он прикрывает глаза на десять секунд, потом распахивает веки. — Ты очень красивый ребенок. И будешь известным актером, — объявляет он. — Вроде Шахрукха Кхана? — взвизгивает мой друг. — Еще знаменитее, — отвечает пандит. И поворачивается ко мне: — А ты разве не хочешь показать руку? Всего лишь десять рупий. — Нет, спасибо. Я трогаюсь прочь, но Салим преграждает мне путь: — Ты должен, Мохаммед. Пожалуйста. Ради меня. Скрепя сердце раскошеливаюсь и протягиваю ладонь. Гадатель угрюмо поправляет очки с толстыми стеклами, внимательно смотрит. Сосредоточенно размышляет больше пяти минут, пишет кое-какие пометки, что-то рассчитывает на бумаге. — В чем дело? — тревожится мой приятель. Пандит хмурится и покачивает головой: — Линия ума довольно сильная, а вот линия сердца слабая. Видно, со звездами что-то не так. Расположение планет неблагоприятное. Холм Юпитера очень хороший, однако холм Сатурна сводит его на нет. Впереди много преград и ловушек. Можно, конечно, кое-что сделать, чтобы облегчить твой путь, но это недешево обойдется. — Сколько? — Примерно двести рупий. Почему бы тебе не спросить у отца? Это ведь он владелец того большого автобуса? Меня разбирает смех. — Ха! Пандит-джи, прежде чем плести чепуху о будущем, надо было проверить, кто перед вами. Мы просто сироты из детского дома, и автобус вовсе не наш. Впрочем, вы уже выманили у нас последние рупии. Пойдем, Салим, довольно терять время. И мы уходим, но тут обманщик окликает меня: — Послушай! Я тебе кое-что дам. Возвращаюсь в палатку. На ладонь падает потертая монетка в одну рупию. — Что это, Пандит-джи? — Счастливая монетка. Храни ее. Пригодится. Прячу дар в кулаке. Салиму хочется мороженого, однако на рупию ничего не купишь. Мы смотрим, как другие дети радуются аттракционам. Бесцельно подбрасываю монетку, она проскальзывает сквозь пальцы, катится под скамейку. Наклоняюсь подобрать «амулет». Монетка выпала орлом. Рядом с ней лежит оброненная кем-то бумажка в десять рупий. Волшебство, да и только. Мы с другом покупаем себе по мороженому. Я бережно опускаю монетку в карман. И впрямь счастливая! Салим огорчен: мое будущее оказалось не столь безоблачным, как у него, зато уже ждет не дождется, когда станет кинозвездой. Перед нами гигантская афиша «Скоро на экране». На ней в зловещих огненно-свинцовых тонах изображен герой с пистолетом в руке, кровавыми пятнами на груди и с черной банданой на голове, а также злодей, нацепивший кривую ухмылку, и героиня с большой грудью. Заметив завороженный взгляд своего друга, я любопытствую: — Ты что там увидел, Салим? — Да вот, пытаюсь понять, — отзывается тот, — пойдет мне черная бандана или нет. Сейчас мы сидим в классе; мистер Джоши, узкий специалист по ковырянию в носу и отрыжке, как обычно, преподавать не в настроении. Вместо урока он украдкой читает роман, запрятанный под обложку учебника. А мы пока пускаем самолетики, вырезаем рисунки на партах и просто дремлем. Внезапно вбегает Мунна — его поставили на страже в коридоре — и запыхавшимся голосом предупреждает: — Мастер-джи, мастер-джи, Сахиб идет! Мистер Джоши громко рыгает и мигом прячет роман. Потом, щелкнув пальцами, встает из-за стола. — Итак, ребята, на чем же мы остановились? Ах да. Вы рассказывали, кем хотите стать, когда вырастете. Кто еще ответит? Мой друг поднимает руку. Впервые за все время учебы. — Да, Салим? О чем ты мечтаешь? — Мастер-джи, я стану известным актером, — торжествующе заявляет мальчик. — Мне звездочет предсказал. Класс покатывается со смеху. Про этого большого человека ходят разные слухи. Одни считают его алмазным королем, у которого нет наследников, и потому он время от времени усыновляет мальчишек из детдома, забирая их к себе в роскошные палаты. Другие утверждают, что в Мумбаи у него своя школа, куда подающих надежды ребят отбирают для специального обучения. Так или иначе, стоит Сетх-джи обратить на тебя благосклонное внимание, и дело в шляпе. Салиму без разницы, кому верить — первым или вторым. Важнее то, что большой человек живет в Мумбаи, в центре индийской киноиндустрии. Мой друг уверен: Сетх-джи приехал забрать его из детского дома в блистательный мир Болливуда. Это судьба. Пророческие слова гадателя готовы исполниться в точности. И вот нас выстраивают в общей столовой для смотра. Салим успел помыться. Вообще-то он успел помыться трижды, вновь и вновь отскабливая с кожи любое, даже невидимое пятнышко грязи. Парень принарядился в лучшее. Красиво причесал волосы. Сегодня он самый приличный мальчик во всем детдоме. Мне горько думать, как будет разбито его сердце, если большой человек остановит выбор на ком-то еще. Наконец долгожданный гость прибывает в обществе двух незнакомцев. Что-то не похож этот Сетх-джи на алмазного короля. Скорее уж на гангстера. Впрочем, никто из нас не видел алмазных королей. Может, они все смахивают на гангстеров. Очень смуглая кожа, густые черные усы, как у грабителя Веераппана,[32] белый костюм. На шее качается длинная и тяжелая золотая цепь, достающая аж до второй пуговицы. Пальцы усеяны кольцами в разноцветных камнях — красных, зеленых, синих. Громилы за спиной напоминают бандитских прихвостней. Позже я узнаю их имена — Мустафа и Пунноозе. Гупта почтительно топчется впереди. Его золотые цепочки меркнут по сравнению с украшением на шее большого гостя. — Сетх-джи, вы совсем позабыли нас, так долго не были, — льстиво упрекает он. — За это время появилось много новых мальчиков. Уверен, здесь многие придутся по вкусу. И начинается смотр. Мы нацепляем на лица радужные улыбки. Алмазный король или владелец необыкновенной школы обходит нас, оглядывая с головы до пальцев ног. Непонятно, чем он интересуется: вопросов не задает, лишь всматривается в лица. Большой гость обходит весь ряд, идет по второму разу. На меня он даже не оборачивается. Зато замирает перед моим товарищем и спрашивает с явным акцентом южанина: — Как тебя зовут? — С… Салим Ильяси, — запинается от волнения тот. — Когда его доставили? — обращается Сетх-джи к нашему Гупте. — Месяцев одиннадцать назад из одного поселка под Бихаром. — Сколько ему лет? — Восемь. — Родственники есть? — Никаких, Сетх-джи. Вся семья погибла в беспорядках на религиозной почве. — Печально, — произнес гость. — Однако именно такой мальчик мне и нужен. Можете выправить бумаги? — Одно ваше слово, Сетх-джи. Кто понравится, того и дадим, даже моргнуть не успеете. Мустафу оформим родным дядюшкой. С законом проблем не будет. По правде говоря, социальные организации только рады их сплавить. — Отлично. Так вот сегодня сойдемся на этом парне. Гупта глядит на Салима, потом косится на меня (я стою рядом). — А как насчет него? Сетх-джи смотрит мне в глаза и медленно качает головой: — Слишком взрослый. — Что вы, ему всего десять. Зовут мальчишку Томас, и он прекрасно говорит по-английски. — А мне все равно. Хочу того, другого. — Так ведь их водой не разлить. Если берете Салима, возьмите уж и Томаса. Смуглокожий гость начинает сердиться. — Сдался мне ваш Томас-Хомас!.. Хватит и одного. — Простите, Сетх-джи, я все-таки настаиваю. Это как товар в нагрузку. — В нагрузку? — Ну да, два в одном. Первый за деньги, второй — просто так. За счет заведения. — Гупта ухмыляется, показывая зубы в пятнах от паана. Большой человек советуется с приспешниками, потом изрекает: — Ладно, Гупта. Выправляйте бумаги на обоих. Мальчишек заберу в понедельник. Салим кидается в мои объятия. Он прямо-таки на седьмом небе. Ночью моему другу не спится от радостного возбуждения. Он грезит целлулоидными снами о сладкой жизни в Мумбаи. О золотых закатах на Марин-драйв, естественно, в компании Амитабха, и нежно-розовых восходах на пляже Чоупатти, конечно же, рядом с Шахрукхом. Мне тоже не удается как следует отдохнуть. Я мечусь и ворочаюсь в постели до утра. Нет, в голову не лезут мысли о рае и звездах. В тяжелом забытьи я вижу себя торговцем у дороги. Смуглый мужчина выбирает с лотка приглянувшиеся фрукты. На его шее качается звонкая цепь. И вот покупатель бросает мне пригоршню мелочи. Я кладу в его сумку сочный плод манго, а следом подсовываю гнилой банан. За просто так, в подарок. Путешествие до Мумбаи проходит без приключений. Сетх-джи, как нам сообщают, отправляется вперед самолетом, а его спутники едут с нами в спальном купе. Мустафа и Пунноозе одеты в лунги,[33] курят биди[34] и дрыхнут почти все время, а в перерывах успевают кое-что порассказать о большом человеке. Его настоящее имя — Бабу Пиллаи, но для всех — Маман, по-малайски Дядя. Родом он из Коллама в Керале, однако уже давно живет в Мумбаи. Этот мужчина, наверное, очень добрый, иначе не основал бы школу для детей-инвалидов. Маман убежден, что маленькие калеки близки к небесам, как никто другой. И он выручает подобных нам из детских домов — по его словам, тех же тюрем, только с другим названием. Не появись этот господин, мыть бы мне и Салиму окна машин на перекрестках или полы в частных домах. Теперь же нас научат полезным навыкам и вышколят для успеха. Мустафа и Пунноозе — прирожденные торговцы. К концу поездки даже я верю, что вытянул счастливый билет в лотерее, и отныне жизнь преобразится до неузнаваемости. Иногда наш вагон пролетает сквозь трущобы, которые тянутся вдоль пути грязными лентами. Полуголые ребятишки с раздутыми животами машут нам, пока их матери моют посуду в сточных канавах. Мы тоже машем в ответ. Виды и звуки Мумбаи ошеломляют нас. Вокзал Черчгейт выглядит в точности так же, как в знаменитой картине «Жизнь в Бомбее». Салим чуть ли не ждет увидеть Говинду,[35] поющего возле церкви. Мустафа показывает пляж на Марин-драйв. Я как завороженный впервые смотрю на океан; громадные волны грохочут и накатывают на каменистый берег, однако мой друг ничего этого не видит. Его глаза устремлены к палаткам, где продают закуски с безалкогольными напитками. — Вот здесь Говинда с Равиной[36] угощались бхелпури![37] — восторженно восклицает он. Проезжаем мимо мавзолея Хаджи Али.[38] Завидев гробницу, Салим воздевает руки к Аллаху, совсем как Амитабх Баччан в «Носильщике». Минуем районы Ворли, Дадар и Махим; взрослые спутники обращают наше внимание на самые интересные достопримечательности. В Махим-Форт мой друг жестом велит водителю остановиться. |
Похожие:
 | Моим родителям, Виноду и Индре Сваруп, а также покойному прадедушке Шри Ягадишу Сварупу | | Эту книгу я посвящаю моим родителям: Синельниковым Владимиру Ивановичу и Валентине Емельяновне и родителям моей жены: Корбаковым... |
| Эту книгу я посвящаю моим родителям: Синельниковым — Владимиру Ивановичу и Валентине Емельяновне и родителям моей жены: Корбаковым... | | Если мы совершаем правильные поступки в неправильное время, то уже поступаем неправильно |
| Не портите меня. Я прекрасно знаю, что я не должен получать всего, о чем прошу. Я просто проверяю вас | | ... |
| На Бхарата-варши нет места замечательней, чем Гауда-деша. Жемчужиной же Гауда-деши является Шри Навадвипа-мандала. В одном из уголков... | | Посвящается моей семье: Бретт, моим родителям, Эльвире С. Фрисселл, Джоан, Джоэлю и Дженни. Благодарю за вашу поддержку |
| Посвящается моим родителям, Дональду и Фрэнсис Феррис, которые объяснили маленькому сорванцу, что плясать под собственную дудку –... | | Именно такие испытания приводят если не к смерти, то к успеху. Спасибо и тем, у кого достанет охоты и терпения прочесть эту книгу,... |