Моим родителям, Виноду и Индре Сваруп, а также покойному прадедушке Шри Ягадишу Сварупу
Скачать 3.59 Mb.
|
| — Черт побери! Кюре поднимает бровь, однако не говорит ни слова. Тремя днями позже мой благодетель уезжает на родину в отпуск, оставив церковь и меня на попечение отца Джона. Встретив его, я вежливо говорю: — Здравствуйте. Священник презрительно щурится: — Это ты, безмозглый подкидыш, облил меня супом на днях! Лучше веди себя тише воды, ниже травы, пока не вернулся отец Тимоти. Я буду очень внимательно следить за тобой. Джозеф посылает меня отнести отцу Джону стакан молока. Тот сидит перед телевизором. — Входи, Томас, — приглашает гость. — Хочешь посмотреть кино? Я гляжу на экран. Картина английская. Кажется, речь идет о церкви: какой-то священник в черном беседует со священником в белом. Приятно узнать, что помощнику нравятся добрые, назидательные фильмы. Впрочем, от следующего эпизода по спине у меня бежит холодок. Девочка моих лет сидит на постели, но это не совсем нормальная девочка. У нее очень странное выражение лица, и глаза вращаются во все стороны. Служитель в черной сутане входит к ней с распятием в руке, и моя ровесница вдруг разражается самой грязной бранью, какую мне только доводилось слышать. Голос у нее хриплый, словно у пьяного мужчины. Затыкаю пальцами уши, как учил отец Тимоти. Но девочка уже не говорит. Она смеется будто сумасшедшая. Затем разевает рот и выплевывает в священника, словно из садового шланга, клейкую зеленую струю. К горлу подкатывает тошнота. Не выдержав, я убегаю из комнаты. Отец Джон визгливо хохочет вслед: — Эй, безмозглый подкидыш! Это же просто кино! Ночью мне снятся кошмары. Три дня спустя мы с Джозефом идем по магазинам. Покупаем яйца, мясо, муку и овощи. Возвращаемся поздно вечером, и вдруг позади ревет мотоцикл. Я хочу обернуться. В этот миг лихой ездок настигает нас, бьет меня по голове и с визгом уезжает, подняв тучу пыли. Я успеваю разглядеть лишь спину довольно крупного мужчины в кожаной куртке и облегающих черных брюках и седока, одетого точно так же. Остается лишь гадать, кто этот водитель и что я ему сделал. Мне и в голову не приходит подозревать молодого помощника. В конце концов, я всего лишь безмозглый подкидыш. Проходит неделя. Меня посылают отнести почту в комнату отца Джона. Тот как раз принимает ванну. — Оставь на столе! — кричит он через дверь. Собираясь уйти, вдруг замечаю: из-под матраса что-то торчит. Наклоняюсь ближе. Это журнал. Вытаскиваю. Оказывается, там целая стопка журналов — не толстых, но глянцевых. Какие чудные у них названия: «Парад голубых» и «Голубая сила». А ведь мужчины на обложках нормального цвета, разве что голые и волосатые. Поспешно сую находку обратно. И тут отец Джон выходит из ванной. Бедра обернуты полотенцем, зато вся грудь покрыта картинками и на руках извиваются черные рисованные змеи. — Ты еще здесь? — сердится он. — А ну, выметайся! Что это за рисунки на теле и зачем ему странные журналы под матрасом, мне, разумеется, невдомек. Я ведь просто безмозглый подкидыш. Все чаще у нас по ночам появляются люди чудного вида и прямиком проходят в комнату молодого помощника. Такое случалось и раньше — к отцу Тимоти приходили за помощью в самые неурочные часы. Правда, никто из страждущих не прикатывал на мотоцикле в черной кожанке и с тяжелой цепью вокруг шеи. Однажды я решаю проследить за ночным посетителем. Отец Джон открывает ему на стук и торопливо запирает дверь спальни. Я наклоняюсь к замочной скважине. Знаю, это нехорошо, но меня разбирает любопытство. Священник и парень в кожаной куртке садятся на кровать. Отец Джон достает из выдвижного ящика пакет с какой-то белой пудрой. Потом высыпает ее тонкой линией на тыльную сторону левой ладони. То же самое он делает и с ладонью своего приятеля. Оба наклоняются и шумно тянут носами. Пудра исчезает у них в ноздрях. Служитель хохочет, как та девчонка из фильма. — Клевый порошок, дружище! — восклицает гость. — Даже больно крутой для священника. И чего тебя в церковь занесло? Отец Джон опять смеется: — Одежка приглянулась. — Затем поднимается и протягивает посетителю руку: — Иди сюда. Я в страхе уношу ноги. Для чего мужчинам пудрить носы? Понятия не имею. Я же безмозглый подкидыш. Наконец отец Тимоти возвращается из отпуска, чему я несказанно рад. По-моему, его осаждают жалобами на молодого помощника, потому что уже на следующий день в кабинете разражается крупная ссора. Отец Джон вылетает в коридор, хлопнув дверью. Пасха окончена. Крашеные яйца давно съедены. Наша горничная ходит по дому и постоянно прыскает в ладошку. — Что случилось, миссис Гонсалес? — интересуюсь я. — Не слышал? — доверительно шепчет она. — Джозеф застукал отца Джона с мужчиной прямо в церкви. Смотри, никому ни слова, особенно отцу Тимоти, иначе такое начнется! Не понимаю. Кюре и сам постоянно бывает в церкви с мужчинами. Например, когда слушает исповеди. Сегодня я впервые ступил в исповедальню. — Да, сын мой, с чем ты пришел? — произносит священник. — Это я, отче. Отец Тимоти подскакивает от удивления. — Томас! Я, кажется, велел тебе не шутить такими вещами! — Мне надо исповедаться, святой отец. Я согрешил. — Правда? — Кюре мгновенно смягчается. — Ну и что ты сделал не так? — Подглядывал в замочную скважину за вашим помощником. И еще смотрел его вещи без разрешения. — Хорошо, сын мой. Не думаю, что мне стоит это выслушивать. — Вам придется, святой отец. И я выкладываю все: и про журналы под матрасом, и про ночных гостей в кожанках, и про белую пудру в носах. Вечером в кабинете разгорается настоящий скандал. Я слушаю крики под дверью. Кюре заканчивает спор угрозой доложить о поведении отца Джона епископу. — Я священник, — серьезно произносит он. — А это тяжкая ноша. Если она тебе не под силу, возвращайся в семинарию. Утром в церковь наведался английский турист. Узнав, что молодой человек тоже родом из Йорка, отец Тимоти пригласил его к себе на несколько дней. — Ян, познакомься. — говорит он, — это Томас, он живет с нами. Томас, это Ян. Ты столько расспрашивал меня о родном городе, вот наш гость все тебе и расскажет. Мне нравится Ян. Ему пятнадцать или шестнадцать лет. У юноши нежная кожа, голубые глаза и золотые волосы. Приезжий показывает снимки Йорка. — Вот это наш главный собор, — поясняет он. Я вижу огромный храм, красивые сады, музеи, парки. — А ты не встречал мать отца Тимоти? — допытываюсь я. — Она живет где-то там. — Нет, но теперь обязательно встречусь, он дал мне адрес. — А твоя мама тоже из Йорка? — Да. Только она погибла десять лет назад. Попала под мотоцикл. Ян достает из бумажника фотографию. На ней изображена златовласая женщина с нежной кожей и голубыми глазами. — Так почему ты приехал в Индию? — не отстаю я. — Хочу повидаться с папой. — А чем он занимается? Молодой человек медлит с ответом. — Преподает в католической школе в Дехрадуне. — Почему вы не живете вместе? — Потому что я учусь в Йорке. — Тогда почему твой папа не переедет к тебе? — Есть обстоятельства. Но трижды в год мы все-таки видимся. На этот раз я сам решил нагрянуть в гости. — Ты его любишь? — Да, очень сильно. — Хотел бы никогда с ним не расставаться? — Конечно. А твои родители, чем они занимаются? — У меня их нет. Я безмозглый подкидыш. Три дня спустя отец Тимоти приглашает на ужин с Яном и отца Джона. Они едят, беседуют допоздна, кюре даже играет на скрипке. Где-то после полуночи молодой помощник уходит, а Ян продолжает болтать с отцом Тимоти. Сквозь открытые окна доносится их смех. Почему-то я никак не могу заснуть. В саду сияет полная луна. Ветер, завывая, раскачивает ветви эвкалиптов и шелестит листвой. Мне хочется в туалет, приходится вставать и идти. Дорога лежит мимо комнаты отца Джона. Внизу под дверью — полоска света. Слышится шум, неясная возня. Подкрадываюсь на цыпочках. Заглядываю в замочную скважину. Внутри творится нечто пугающее. Ян сгорбился у стола, молодой помощник склонился сзади над ним. Мужчина совершенно голый, пижама валяется у него в ногах. Даже безмозглый подкидыш способен почуять неладное. Что же делать? Я мчусь к отцу Тимоти, хотя и знаю: тот уже крепко спит. — Просыпайтесь, отче! Ваш помощник что-то нехорошее делает с Яном! — С кем? С Яном? Кюре мгновенно приходит в себя, и мы вместе бежим к отцу Джону. Отец Тимоти ураганом врывается в комнату. Видит все, что видел я. И тут же бледнеет как смерть. Он даже хватается за дверь, чтобы не упасть. Потом багровеет от гнева. Кажется, еще чуть-чуть — и на его губах выступит пена. Мне страшно. Никогда не представлял себе святого отца в такой ярости. — Ян, ступай в свою комнату, — гремит голос кюре. — Томас, ты тоже. Теперь я совершенно сбит с толку, однако делаю, как велят. Наутро за окном раздаются два колокольных удара. Я пробуждаюсь и сразу чувствую: что-то не так. Со всех ног бегу к церкви, чтобы увидеть душераздирающую картину. Отец Тимоти, облаченный в сутану, лежит в багровой луже у алтаря, как раз под распятием Иисуса Христа. Похоже, перед смертью он молился, преклонив колени. В десяти шагах от него распростерлось тело отца Джона, забрызганное кровью. Голова раздроблена на куски, частички мозга присохли к сиденьям скамеек. Молодой помощник одет в кожаную жилетку, обнаженные руки покрыты чернильными змеями. Правая рука все еще сжимает дробовик. Кажется, кто-то разом выдавил воздух из моих легких. Я кричу, и мой пронзительный визг разрывает мертвую тишину этого утра, точно выстрел. С эвкалипта в испуге поднимается стая ворон. Старина Джозеф, протиравший от пыли украшения в кабинете, замирает и прислушивается. Миссис Гонсалес поспешно выбирается из душа. Ян просыпается и тоже мчится к церкви. Склонившись над отцом Тимоти, я рыдаю, как может рыдать восьмилетний ребенок, потерявший все, чем дорожил. Светловолосый, голубоглазый мальчуган подбегает ко мне, садится рядом и смотрит на безжизненное тело гостеприимного кюре. Потом начинает кричать вместе со мной. Мы держимся за руки и плачем не менее трех часов, даже когда видим полицейский джип с красной мигалкой, даже когда приезжает врач в белом халате, даже когда оба трупа, накрыв чистой тканью, увозят на карете «скорой помощи», даже когда миссис Гонсалес и Джозеф отводят нас домой и всеми силами утешают. Позже, гораздо позже Ян спрашивает: — Ты почему так долго плакал, Томас? — Потому что сегодня по-настоящему осиротел, — отзываюсь я, по-прежнему не в силах поверить в случившееся. — Он был мне как отец. И все, кто приходил в церковь, называли его только так. А ты почему столько слез пролил? Из-за того, что вы делали с братом Джоном? — Нет. Я, как и ты, лишился всего. Теперь мы оба сироты. — Но твой папа жив! Он в Дехрадуне! — Я соврал, — отвечает Ян и снова принимается всхлипывать. — Сегодня можно сказать правду. Тимоти Френсис был вам святым отцом, а мне — папой. Смита выглядит опечаленной. — Какая грустная история, — произносит она. — Теперь-то я понимаю, что имел в виду отец Тимоти, говоря о тяжелой ноше священника. Невероятно, как ему удавалось долгие годы вести двойную жизнь кюре, который втайне ото всех был мужем и отцом. Что же стало с Яном? — Не знаю. Возвратился в Англию. Кажется, к своему дяде. — А ты? — Меня послали в детский дом. — Ясно. Что ж, посмотрим второй вопрос. И адвокат нажимает на пульте кнопку «ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ». Рекламная пауза еще не окончена. Склонившись ко мне, ведущий шепчет: — Лучше я сразу скажу тебе следующее задание. Как расшифровывается ФБР, знаешь? Ты ведь слышал об этой организации? Мотаю головой: — Нет. Прем Кумар недовольно морщится: |
Похожие:
 | Моим родителям, Виноду и Индре Сваруп, а также покойному прадедушке Шри Ягадишу Сварупу | | Эту книгу я посвящаю моим родителям: Синельниковым Владимиру Ивановичу и Валентине Емельяновне и родителям моей жены: Корбаковым... |
| Эту книгу я посвящаю моим родителям: Синельниковым — Владимиру Ивановичу и Валентине Емельяновне и родителям моей жены: Корбаковым... | | Если мы совершаем правильные поступки в неправильное время, то уже поступаем неправильно |
| Не портите меня. Я прекрасно знаю, что я не должен получать всего, о чем прошу. Я просто проверяю вас | | ... |
| На Бхарата-варши нет места замечательней, чем Гауда-деша. Жемчужиной же Гауда-деши является Шри Навадвипа-мандала. В одном из уголков... | | Посвящается моей семье: Бретт, моим родителям, Эльвире С. Фрисселл, Джоан, Джоэлю и Дженни. Благодарю за вашу поддержку |
| Посвящается моим родителям, Дональду и Фрэнсис Феррис, которые объяснили маленькому сорванцу, что плясать под собственную дудку –... | | Именно такие испытания приводят если не к смерти, то к успеху. Спасибо и тем, у кого достанет охоты и терпения прочесть эту книгу,... |