Терри Пратчетт, Нил Гейман Благие знамения
Скачать 4.09 Mb.
|
 Ньют перечитал предсказание еще разок. Снаружи доносился такой скрежет, словно по саду кружились листы рифленого железа (а они и кружились). – Предположим, это означает… – медленно начал он, – что мы вдвоем… включены в программу? Ваша Агнесса, похоже, любила пошутить. Трудно обхаживать даму, если к ней в качестве дуэньи приставлена пожилая родственница; как известно, они склонны ворчать или хихикать, стрелять у вас сигареты или – самое худшее – вытаскивать альбом с семейными фотографиями, а уж такое оружие в войне полов следовало бы запретить Женевской конвенцией. Но гораздо труднее, когда родственница уже лет триста как мертва. Образно выражаясь, Ньют уже заякорил лодку с определенными видами на Анафему; и не просто заякорил, а поставил в сухой док на просушку, подремонтировал там и тут, подкрасил свежей краской и соскреб все ракушки с днища. Но мысли о ясновидении Агнессы не давали ему покоя: они словно буравили его затылок и окатывали его либидо ведрами холодной воды. Он даже лелеял идею пригласить Анафему в какое-нибудь кафе, но ему жутко не нравилось то обстоятельство, что какая-то ведьма времен Кромвеля сидит в своем домике три века назад и смотрит ему в рот. Ньют пребывал как раз в том мрачном настроении, в каком люди сжигают ведьм. Его жизнь и так была достаточно сложной, чтобы ею еще манипулировала через века какая-то безумная старушенция. Каминная решетка громыхнула с такой силой, словно обрушился кусок дымовой трубы. И тут он вдруг подумал: «Да нет в моей жизни совершенно никаких сложностей. И я вижу это так же ясно, как видела Агнесса. Впереди недолгий и простой путь к раннему выходу в отставку, подаркам сослуживцев, прекрасной уютной квартирке, спокойной пустоте смерти. Если, конечно, мне не суждено умереть под руинами этого дома во время возможного конца света. У ангела, записывающего добрые и грешные поступки, не будет со мной никаких проблем, ведь на всех страницах моей жизни записано: „См. выше“. То есть, по большому счету, я вообще ничего не делал. Я не грабил банков. Никогда не нарушал правил парковки. Никогда не пробовал блюд тайской кухни…» …Где-то с веселым стекольным звоном взорвалось очередное окно. Анафема обняла Ньюта со вздохом, в котором вовсе не слышалось огорчения. «Я так и не побывал в Америке. И во Франции не побывал, Кале не считается. Так и не научился играть ни на одном инструменте». Радио умолкло, поскольку электропроводка наконец оборвалась. Ньют зарылся лицом в ее волосы. – Я так и не… Раздался тихий звон. Шедвелл, который был занят тем, что вносил новые записи в платежные документы, поднял глаза, остановившись на середине подписи ефрейтора армии ведьмоловов Смита. Оглядев комнату, он заметил, что булавка Ньюта больше не блестит на карте. Бормоча что-то под нос, он сполз со стула и, пошарив по полу руками, нашел выпавшую булавочку. Еще раз протерев острие, Шедвелл воткнул ее обратно в Тадфилд. Едва успев расписаться за рядового ведьмолова Стола, получавшего дополнительные два пенса в год в качестве пайковых, он снова услышал звон. Он опять поднял булавку, подозрительно осмотрел ее со всех сторон и воткнул в карту с такой силой, что проколол штукатурку в стене. После чего направился к гроссбухам. Звон. На сей раз булавка упала в нескольких футах от стены. Шедвелл поднял ее, опять проверил острие и, воткнув булавку, стал наблюдать за ней. Секунд через пять она просвистела мимо его уха. Нашарив ее на полу и воткнув в карту, он продолжал держать ее за головку. Булавка шевелилась под рукой. Он надавил всем весом. Над картой поднялась тоненькая струйка дыма. Шедвелл взвизгнул и сунул обожженные пальцы в рот, а раскалившая докрасна булавка, срикошетив от противоположной стены, разбила окно. Она не желала торчать в Тадфилде. Через десять секунд Шедвелл уже рылся в армейской кассе, где обнаружил горсть медяков, десятишиллинговую банкноту и фальшивую монетку времен царствования Якова I. Не думая о личной безопасности, он выудил все из своих карманов. Однако улова – даже с учетом того, что ему полагался льготный билет, – едва хватило бы на то, чтобы проехать по Лондону, не говоря уже о том, чтобы добраться до Тадфилда. Только у двоих из его знакомых водились деньги: у мистера Раджита и у мадам Трейси. Что касается семейства Раджитов, то стоит ему упомянуть о деньгах, как сразу же всплывет вопрос о семинедельной задолженности за квартиру, а вот мадам Трейси – она, конечно, с превеликим удовольствием ссудит ему ворох засаленных десяток… – Разрази меня гром, если я приму греховные деньги от этой размалеванной Езавели! – воскликнул он. Но других выходов не было. Кроме одного. Гомик-южанин. Оба его спонсора заходили сюда лишь раз, причем Азирафаэль старался ни до чего не дотрагиваться и всячески спешил покинуть штаб. Другого, шикарного южного шельмеца в черных очочках, как подозревал Шедвелл, обижать не стоило. В простом мире сержанта Шедвелла, если человек носил солнечные очки не только на пляже, то, вероятнее всего, был преступником. Он подозревал, что Кроули знался с мафией – в общем, принадлежал к теневому миру, – хотя был бы удивлен, узнав, насколько близки к истине его подозрения. Но первый-то, расфуфыренный тип в пальто из верблюжьей шерсти, был совсем из другого теста, и сержант, рискнув однажды проследить за ним до его базы, мог восстановить в памяти дорогу. По мнению Шедвелла, Азирафаэль был русским шпионом. Его можно и припугнуть слегка. Конечно, дело чертовски рискованное. Шедвелл взял себя в руки. Возможно, именно сейчас молодой Ньют подвергается невообразимым пыткам в руках этих дочерей тьмы, а ведь это он, Шедвелл, послал его туда. – Мы не бросим наших солдат без помощи, – прохрипел он, напялил свое жалкое пальтецо и, нахлобучив бесформенную шляпу, вышел на улицу. А ветер, похоже, все усиливался. * * * Азирафаэль пребывал в смятении уже около двенадцати часов. И нервы, как он любил говаривать, совсем расшатались. Он бродил по магазину, подбирая и тут же вновь роняя листы бумаги, вертел в руках ручки. Он должен сообщить Кроули. Нет, не должен. Ему хочется сообщить Кроули. А должен он сообщить на Небеса. Ведь он же все-таки ангел. Надо поступать правильно. Это предопределено. Постигать злокозненные планы и срывать их. Кроули и так уже по уши влез в это дело. Следовало бы сразу сообщить на Небеса. Но Азирафаэль знает его тысячи лет. У них давно налаженные отношения. Они почти поняли друг друга. Ему порой думается, будто между ними гораздо больше общего, чем у каждого из них со своим начальством. Оба они любят этот мир и не считают его просто клетчатым полем, на котором разыгрывается партия в космические шахматы. Ну разумеется, в том-то все и дело. Решение напрашивается само собой. И он совершенно не нарушит духа своего соглашения с Кроули, если предупредит Небеса, а они уж там придумают, как поступить с этим ребенком – конечно, не причинив ему большого вреда, ведь все мы создания Господни, даже такие, как Кроули и Антихрист, – и мир будет спасен, и Армагеддон пройдет мимо, ведь от него все равно никому не будет пользы, потому что всем известно, что в итоге выиграют Небеса, да и сам Кроули отлично это понимает. Да. Вот тогда все будет в порядке. Кто-то, невзирая на табличку «закрыто», постучал в дверь магазина. Азирафаэль не обратил на стук внимания. Двухсторонняя связь Азирафаэля с Небесами устанавливалась гораздо более сложным путем, чем у людей, которые не ждут немедленного ответа и в подавляющем большинстве случаев сильно удивились бы, получив таковой. Он отодвинул в сторону заваленный бумагами стол и скатал в рулон потертый ковер, открыв нарисованный на половицах маленький меловой круг, окруженный подобающими цитатами из Каббалы. Ангел зажег семь свечей, которые разместил, согласно ритуалу, в определенных точках за пределами круга. Потом воскурил фимиам – необязательное добавление, которое, впрочем, создает приятную атмосферу. Затем, встав в центр круга, он сказал Слова. Ничего не произошло. Он повторил Слова. Наконец хлынувший сверху поток сияющего голубого света озарил круг. Хорошо поставленный голос произнес: – Ну? – Это я, Азирафаэль. – Мы знаем, – сказал голос. – У меня важнейшие новости! Я нашел Антихриста! Я могу передать вам все сведения, включая адрес! Последовала пауза. Голубой свет замерцал. – Ну? – повторил голос. – Но вы же теперь можете его уби… можете все остановить! Как раз вовремя! У нас всего несколько часов! Вы можете остановить все это, и тогда не понадобится никакой войны и мир будет спасен! Азирафаэль, исступленно ухмыляясь, вглядывался в небесный свет. – Да? – произнес голос. – Да, он в местечке под названием Нижний Тадфилд, и его адрес… – Ты хорошо потрудился, – произнес голос вялым, суховатым тоном. – И тогда третья часть морей не сделается кровью и вообще ничего страшного не произойдет, – радостно продолжил Азирафаэль. Голос ответил слегка раздраженно: – Почему? Азирафаэль почувствовал, что под его восторгом разверзлась ледяная бездна, но сделал вид, что ничего не происходит. Он стремительно продолжил: – Ну, вы легко сможете… – Мы победим, Азирафаэль. – Да, но… – Силы Тьмы должны быть разбиты. Ты, по-видимому, пребываешь в некотором заблуждении. Суть не в том, чтобы избежать сражения, а в том, чтобы победить в нем. Мы ждем этого с давних пор, Азирафаэль. Азирафаэль почувствовал, как холод обволакивает его душу. Открыв рот, он хотел сказать: «А может, лучше не начинать битву на Земле?» – и передумал. – Понимаю, – мрачно сказал он. Дверь магазина странно поскрипывала, и если бы Азирафаэль взглянул в ту сторону, то увидел бы, что чья-то потрепанная фетровая шляпа пытается заглянуть в окошко над дверью. – Это не значит, что ты поступил неправильно, – произнес голос. – Ты заслужил похвалу. Хорошая работа. – Благодарю вас, – сказал Азирафаэль. Его голос был таким кислым, что от него могло бы свернуться молоко. – Я, очевидно, как-то упустил из виду непостижимый замысел. – Мы так и поняли. – Могу я спросить, – сказал ангел, – с кем говорил? Голос сказал: – Мы суть Метатрон.119 – О да. Разумеется. Э-э… Хорошо. Большое спасибо. Благодарю вас. За его спиной в приоткрывшейся щелочке почтового ящика появилась пара глаз. – Еще одно, – сказал голос. – Ты, разумеется, присоединишься к нам? – В общем, э-э, конечно, прошла уже пропасть времени с тех пор, как я последний раз держал в руках пламенный меч… – начал Азирафаэль. – Да, мы помним, – сказал голос. – У тебя будет много возможностей вспомнить былые навыки. – А-а. Гм-м. Какого рода событие возвестит начало битвы? – спросил Азирафаэль. – Мы полагаем, что международная ядерная перестрелка была бы прекрасным началом. – О. Понятно. Богатая идея, – вяло и безнадежно ответил Азирафаэль. – Отлично. Итак, мы ждем тебя, до скорой встречи, – сказал голос. – Ага. Договорились. Мне только нужно уладить несколько деловых вопросов, – в отчаянии сказал Азирафаэль. – Едва ли в этом есть необходимость, – ответил Метатрон. Азирафаэль расправил плечи. – Моя безукоризненная честность, не говоря уже о моральных принципах, требует того, чтобы я, как уважаемый бизнесмен, выполнил… – Ладно, ладно, – сказал Метатрон несколько брюзгливо. – Смысл понятен. Так мы будем ждать тебя. Свет потускнел, но окончательно не исчез. Они оставили линию открытой, подумал Азирафаэль. Выхода нет. – Эй? – тихо позвал он. – Вы меня еще слышите? Тишина. Очень осторожно он вышел из круга и, еле передвигая ноги, подошел к телефону. Он открыл записную книжку и, набрав номер, установил другую двухстороннюю связь. После четырех гудков трубка тихо кашлянула, помолчала, а затем голос, который звучал так непринужденно и спокойно, что впору было раскатывать перед ним ковровую дорожку, сказал: – Привет. Это Антоний Кроули. Э-э. Вероятно… – Кроули! – Азирафаэль пытался шептать и кричать одновременно. – Послушай! У меня мало времени! Ре… –…вы позвонили невовремя, и сейчас я либо сплю, либо занят, но… – Заткнись! Послушай! Тот ребенок остался в Тадфилде! В найденной нами книге все предсказано! Помнишь, тебе пришлось остановиться… –…после звукового сигнала, и я вам обязательно перезвоню. Чао. – А я хочу поговорить с тобой прямо сейчас… – ПииииИИииииИИииии… – Прекрати свистеть! Все начнется в Тадфилде! А ведь я как чувствовал! Ты должен поехать туда и… Он отвел трубку в сторону. – Так тебя растак! Азирафаэль выругался впервые за четыре с лишним тысячи лет. Спокойно. Кажется, у этого демона есть еще один телефон? Кроули любил жить на широкую ногу. Азирафаэль судорожно пролистал телефонную книжку, едва не уронив ее на пол. Наверху скоро начнут терять терпение. Он нашел другой номер. Набрал его. Ему ответили почти сразу, и в тот же миг тихо звякнул дверной звонок. Кроули, похоже приблизившись к микрофону, сказал более громким голосом: –…говорю серьезно. Алло? – Кроули, это я! – Н-ны. – Тон был совершенно неопределенным. Азирафаэль, хоть и был весь на нервах, встревожился. – Ты один? – осторожно спросил он. – Эм-н… Да так, зашел один старый знакомый. – Послушай!.. – ^ Азирафаэль очень медленно повернулся. Шедвелл весь дрожал от возбуждения. Он все видел. И все слышал. Он, конечно, ничего не понял, но знал, для чего нужны круги, свечи и ладан. Отлично знал. Он смотрел «Выход дьявола»120 пятнадцать раз, даже шестнадцать, если считать сеанс, с которого его вывели, посчитав хулиганством то, что он громогласно и нелицеприятно высказывал свое мнение о ведьмолове-любителе Кристофере Ли. Эти сволочи его использовали. Они решили поиздеваться над славными традициями армии. – Я до тебя доберусь, гадский ублюдок! – орал он, наступая на Азирафаэля, словно изрядно побитый молью ангел мести. – Мне известно, чем ты тут промышляешь! Совращаешь женщин, заманиваешь их в дьявольские сети! – По-моему, вы ошиблись дверью. Вероятно, вам нужен соседний магазин, – возразил Азирафаэль. – Я перезвоню позже, – сказал он Кроули и повесил трубку. – Видел я, какие делишки ты тут обделываешь, – прорычал Шедвелл. На губах его появилась пена. Никогда еще он не испытывал такой ярости. – Э-э, порой мы видим все в неверном свете… – начал Азирафаэль, уже понимая, что он выбрал для разговорного гамбита не лучший стиль. – Вот именно, что в неверном! – торжествующе воскликнул Шедвелл. – Нет, я имею в виду… Не отводя глаз от ангела, сержант-ведьмолов шаркающей походкой попятился назад, нащупал дверь и захлопнул ее с такой силой, что задребезжал колокольчик. – Колокольчик, – отметил Шедвелл. Схватив книгу «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества», он громыхнул ею по столу. – ^ – буркнул он. Порывшись в кармане, он достал свою верную зажигалку «Ронсон». – Практически свеча! – вскричал он и начал наступление. Он подходил к кругу, озаренному слабым голубым светом. – Э-э, – сказал Азирафаэль. – По-моему, вам лучше не… Шедвелл его не слушал. – В соответствии с полномочиями ведьмолова, – нараспев бубнил он, – я обязываю тебя покинуть место сие… – Видите ли, этот круг… –…и вернуться туда, откудова ты пришел, и без промедления… –…человеку не стоит в него заходить без… –…избави нас от лукавого… – Прочь из круга, болван! –…и не возвращайся, искуситель… – Да, да, но, пожалуйста, выйдите за… Отчаянно взмахнув рукой, Азирафаэль бросился к Шедвеллу. –…и не возвращайся ты ВОВЕК! – закончил Шедвелл. Охваченный жаждой возмездия, он устремил на Азирафаэля свой указующий перст с почерневшим ногтем. Азирафаэль опустил глаза на его ноги и выругался во второй раз за последние пять минут. Шедвелл вступил в круг. – Ой, бля… – сказал ангел. Послышался мелодичный звон, и голубое свечение исчезло. Азирафаэль тоже. Прошло тридцать секунд. Шедвелл стоял недвижимо. Затем он осторожно опустил правую руку трясущейся левой. – Э-эй? – сказал он. – Эй? Никто не ответил. Шедвелл вздрогнул. Потом, выставив вперед руку с вытянутым указательным пальцем, словно он держал пистолет, из которого не осмелился выстрелить и не знал теперь, как его разрядить, сержант вышел на улицу, и дверь сама захлопнулась за ним. От этого стука задрожал пол. Одна из свечей, поставленных Азирафаэлем, упала, разлив по старым сухим половицам горящий воск. * * * Лондонская квартира Кроули была воплощением стиля. В ней имелось все, что должно быть в шикарной квартире: великолепная чистая и изысканная обстановка и декоративно-нежилой вид, характерный для квартир, где никто не живет. А все потому, что Кроули там и не жил. Он просто возвращался сюда в конце дня, когда бывал в Лондоне. Всегда заправленные постели, холодильник, забитый деликатесами, которые никогда не кончались (только поэтому Кроули и завел холодильник), и, если уж на то пошло, холодильник, который не нужно ни размораживать, ни включать в сеть. Помимо белого кожаного дивана, в гостиной располагались огромный телевизор, видеомагнитофон и проигрыватель компакт-дисков, телефонный автоответчик, два телефона – аппарат с автоответчиком и персональная линия связи (с номером, пока не обнаруженным легионами телефонных рекламных агентов, которые упорно пытались продать Кроули уже имевшиеся у него стеклопакеты или страховку от всевозможных жизненных опасностей, в чем он не нуждался) – и традиционная матово-черная аудиосистема, так прекрасно сконструированная, что на ее лицевой панели виднелись только кнопка «вкл-выкл» и регулятор громкости. Не хватало только колонок – Кроули просто забыл о них. Но это не имело никакого значения. Воспроизведение звука все равно было идеальным. Тут же находился факс с интеллектом компьютера и компьютер с интеллектом умственно отсталого муравья. Тем не менее каждые несколько месяцев Кроули его апгрейдил, полагая, что компьютеру, как и человеку, должна быть присуща элегантность. Нынешний экземпляр напоминал «Порше» с монитором. Руководства пользователя так и лежали нетронутыми в прозрачных упаковках.121 На самом деле во всей квартире Кроули уделял внимание лишь комнатным растениям. Они были развесисто мощными, зелеными и пышными, с яркой, сочной и глянцевитой листвой. А все потому, что раз в неделю Кроули обходил квартиру с зеленым пластмассовым пульверизатором-увлажнителем, опрыскивал листья и беседовал с цветами. В начале семидесятых он услышал по радио Би-би-си о пользе разговоров с растениями и решил, что это отличная идея. Хотя слово «разговор», возможно, не совсем верно характеризует его действия. Своими речами он держал их в страхе Божьем. А точнее, в страхе перед Кроули. В дополнение к разговорам каждую пару месяцев Кроули выбирал цветок, который рос слишком медленно или его листья начинали увядать и буреть, – в общем, тот, что выглядел чуть хуже других, – и показывал его остальным растениям. «Попрощайтесь с вашим приятелем, – говорил он им. – Эх, молодо-зелено…» Затем он покидал квартиру с провинившимся растением в руках и возвращался через час или около того с пустым цветочным горшком, который специально ставил где-нибудь на видном месте. Его растения были самыми роскошными, зелеными и красивыми во всем Лондоне. И самыми запуганными. Гостиная освещалась прожекторами и белыми неоновыми лампами таких конструкций, какие обычно ставят у кресла или в углу. Единственным настенным украшением был рисунок в рамке – набросок «Моны Лизы», эскиз самого Леонардо да Винчи. Однажды, оказавшись жарким днем во Флоренции, Кроули купил его у художника и позже понял, что его вариант получился даже удачнее окончательной картины.122 В квартире Кроули имелись спальня, кухня, кабинет, гостиная и гардеробная комната; повсюду неизменно царила идеальная чистота. В томительном ожидании конца света он не мог найти покоя ни в одной из этих комнат. Он вновь позвонил своим агентам из Армии ведьмоловов, пытаясь узнать новости, но сержант Шедвелл только что ушел, а тупая секретарша почему-то не могла уразуметь, что Кроули готов поговорить с любым ведьмоловом. – Мистер Пульцифер тоже отсутствует, дорогуша, – твердила она. – Он выехал в Тадфилд сегодня утром. На боевое задание. – Да мне с кем угодно поговорить, – объяснил Кроули. – Я обязательно передам это мистеру Шедвеллу, – отвечала секретарша, – как только он вернется. А сейчас прошу прощения, у меня приемные часы, и я не могу надолго оставлять своего клиента наедине с самим собой, иначе тут ему и смерть. А кроме того, в два часа ко мне придут на сеанс миссис Ормерод, мистер Скрогги и юная Джулия, и мне нужно заблаговременно создать атмосферу. Но я передам мистеру Шедвеллу ваше сообщение. Кроули бросил трубку. Он попробовал почитать какой-то роман, но не смог сосредоточиться. Решил расставить свои компакт-диски в алфавитном порядке, но тут же бросил, обнаружив, что алфавитный порядок соблюдается не только среди компактов, но и на книжных полках и в коллекции музыки стиля «соул».123 В конце концов он опустился на белый кожаный диван и взмахом руки включил телевизор. –…поступают сообщения, – говорил встревоженный диктор. – М-да, нам сообщают, что никто точно не знает, что происходит, однако поступающая к нам информация, по-видимому, свидетельствует о некотором усилении международной напряженности, хотя всего неделю тому назад такая ситуация была совершенно невозможна, поскольку, э-э, по общему мнению, все было мирно и спокойно. Э-э… Вероятно, сложившуюся ныне обстановку можно отчасти объяснить ростом числа необычных явлений, которые произошли за последние несколько дней. У берегов Японии… КРОУЛИ? – Да, – ответил Кроули. ^ – А что, собственно, вас интересует? – спросил Кроули, хотя уже догадался, о чем идет речь. ^ 124 СОБАКИ С НИМ НЕТ. РЕБЕНОК ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕТ О ВЕЛИКОМ СРАЖЕНИИ. И ВООБЩЕ ОН НЕ СЫН НАШЕГО ХОЗЯИНА. – А, – сказал Кроули. И ЭТО ВСЕ, ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ, КРОУЛИ? НАШИ ВОЙСКА ГОТОВЫ, ЧЕТЫРЕ ЗВЕРЯ УЖЕ В ПУТИ… НО КУДА ОНИ ЕДУТ? ПРОИЗОШЛА КАКАЯ-ТО ПУТАНИЦА, КРОУЛИ, И ВСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЛЕЖИТ НА ТЕБЕ. ПО ВСЕЙ ВЕРОЯТНОСТИ, ЭТО ТВОЯ ОШИБКА. МЫ ВЕРИМ, ЧТО У ТЕБЯ НАЙДЕТСЯ ВПОЛНЕ РАЗУМНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ… – О да, – с готовностью подтвердил Кроули. – Вполне разумное. …И У ТЕБЯ БУДЕТ ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ОБЪЯСНИТЬ НАМ ВСЕ. БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСТАТОЧНО. И МЫ С ОГРОМНЫМ ВНИМАНИЕМ ВЫСЛУШАЕМ ВСЕ, ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ. А ТВОЙ ПОДРОБНЫЙ ОТЧЕТ, КРОУЛИ, И СОПУТСТВУЮЩАЯ ЕМУ ОБСТАНОВКА СТАНУТ ИСТОЧНИКОМ РАЗВЛЕЧЕНИЯ И НАСЛАЖДЕНИЯ ДЛЯ ВСЕХ ОБРЕЧЕННЫХ ОБИТАТЕЛЕЙ ПРЕИСПОДНЕЙ. ВЕДЬ КАКИМИ БЫ ПЫТКАМИ ИХ НИ ТЕРЗАЛИ, КАКИЕ БЫ МУЧЕНИЯ НИ ПЕРЕНОСИЛИ ПОДЛЕЙШИЕ ИЗ ОБРЕЧЕННЫХ НА МУКИ, ТВОИ МУЧЕНИЯ, КРОУЛИ, БУДУТ ГОРАЗДО БОЛЕЕ ТЯЖКИМИ… Кроули жестом выключил телевизор. Тусклый зеленовато-серый экран продолжал отображать сообщения; на экране высвечивались слова: ^ Кроули подошел к окну и выглянул на улицу. Нечто черное, по форме напоминающее машину, медленно двигалось по улице в сторону его дома. Оно было достаточно похоже на автомобиль, чтобы обмануть обычного прохожего. Однако Кроули, смотревший очень внимательно, заметил, что колеса его не только не крутились, но попросту отсутствовали. Автомобилеобразная чернота замедляла ход, проезжая мимо каждого дома; Кроули предположил, что пассажиры (никто из посланцев Ада не умел водить машину; никто даже не понимал, почему она ездит) присматриваются к номерам домов. Оставалось мало времени. Кроули прошел на кухню и достал из-под раковины пластмассовое ведро. Затем вышел обратно в гостиную. Власти Преисподней прервали связь. Кроули на всякий случай повернул телевизор экраном к стене. И подошел к «Моне Лизе». Сняв картину со стены, Кроули открыл сейф. Это был не просто сейф, встроенный в стену; его изготовила компания, которая специализировалась на обслуживании ядерной промышленности. За внешней панелью находилась дверца с замком в виде наборного диска. Он покрутил циферблат («4–0–0–4», легко запомнить – именно в этом стародавнем году он приполз на бестолковую, чудесную планету Земля, тогда еще сияющую и новенькую). В сейфе лежали щипцы, термос и пара плотных пластиковых перчаток, которые полностью закрывали руки. Кроули помедлил. Боязливо глянул на термос. (Грохот на лестнице. Это была входная дверь…) Натянув перчатки, он осторожно взял термос, клещи, ведро; слегка подумав, захватил еще пульверизатор, стоявший за пышным фикусом, – и направился в кабинет с такой осторожностью, словно этот термос, если он уронит его или хотя бы подумает уронить, способен устроить такой взрыв, после которого убеленные сединами старцы в дешевых фантастических фильмах рассказывают: «А на месте вот этого огромного кратера когда-то стоял город Ва-Шинг-Тонг». Он добрел до кабинета и плечом открыл дверь. Затем, слегка присев, осторожно поставил все принесенное на пол. Ведро… щипцы… пульверизатор… и в последнюю очередь, с особой аккуратностью, термос. Капли пота, выступившие на лбу Кроули, поползли к глазам. Он смахнул их. Затем, крайне осторожно, начал щипцами откручивать крышку термоса… потихоньку, аккуратно… удалось. (С лестницы снова донесся грохот, потом крик. Наверное, старушка с нижнего этажа.) Он не мог допустить ни малейшей ошибки… Зажав термос щипцами и постаравшись не пролить ни единой капли, он вылил содержимое в пластмассовое ведро. Одно неверное движение… Готово. После этого Кроули, приоткрыв дверь кабинета дюймов на шесть, поставил ведро на нее. Снова вооружившись щипцами, он завинтил крышку термоса – грохот в прихожей, – снял перчатки, взял в руки пульверизатор и устроился за своим столом. – Кроули-и-и?.. – гортанный голос. Хастур. – Он здесь, – змеиный шип. Лигур. – Чую скользкого гаденыша. Хастур и Лигур. Во-первых, сразу же мог бы возразить Кроули, большинство демонов вовсе не были чертовски грешными. Демоны знали, что выполняют в великой космической игре обязанности налоговых инспекторов, – и хотя их работа не пользуется популярностью, она жизненно необходима, чтобы вертелись все шестеренки. Если уж на то пошло, то и не все ангелы были образцами добродетелей; Кроули знавал одного или двух таких типов, которые, насылая кары на грешников, карали бедолаг сверх всякой необходимости. В общем, каждый выполнял свою работу по мере сил и возможностей. Но с другой стороны, есть типы, подобные Лигуру и Хастуру, которые испытывают такой мрачный восторг, выполняя приказы начальства, что их можно даже по ошибке принять за людей. Кроули откинулся на спинку роскошного кресла. Он попытался успокоиться и потерпел ужасающую неудачу. – Я здесь, парни, – крикнул он. – Нам бы словом с тобой перемолвиться, – прошипел Лигур (его тон подчеркивал, что в данном случае «слово» означает «ужасающие вечные муки»). Приземистый демон распахнул дверь. Ведро качнулось и рухнуло прямо на голову Лигура. Бросьте натрий в воду. Он займется, вспыхнет и начнет метаться, плюясь искрами. Сейчас произошло то же самое, только куда хуже. С демона слезла шкура, он вспыхнул и заискрил. От него повалил маслянистый коричневый дым, а сам он кричал, и кричал, и кричал. Наконец он съежился, провалился внутрь себя самого, а то, что осталось от Лигура, поблескивало на почерневшем круглом ковре, словно пригоршня раздавленных слизняков. – Привет, – сказал Кроули шедшему вслед за Лигуром Хастуру, до которого, к сожалению, долетело лишь несколько брызг. Некоторые поступки совершенно немыслимы: есть такие глубины, в которые демоны не смеют опускаться и даже предположить не могут, что кто-то из них способен на такое. –…Святая вода. Ах ты ублюдок, – выдавил Хастур. – Вот ведь ублюдок. Он же ничего тебе не сделал. – Не успел, – поправил его Кроули. Теперь, когда силы стали примерно равными, он почувствовал себя немного спокойнее. Но все-таки силы не равны, далеко не равны. Хастур был герцогом преисподней. А Кроули – даже не местным советником. – Историю твоей гибели матери будут шепотом рассказывать в темных уголках, пугая детей, – сказал Хастур и тут же понял, что адские формулировки в данной ситуации не подходят. – Парень, тебя отправят к чертовым чистильщикам, – добавил он. Кроули поднял зеленый пластмассовый пульверизатор и угрожающе потряс им. – Уходи, – сказал он. Внизу затрезвонил телефон. После четырех звонков подключился автоответчик. Кроули рассеянно подумал, кто бы это мог быть. – Меня не запугаешь, – сказал Хастур. Он наблюдал, как капля воды стекает из наконечника и скользит вниз по боку пластикового контейнера, к руке Кроули. – Ты знаешь, что это такое? – спросил Кроули. – Распылитель «Сейнсбери», самый дешевый и эффективный увлажнитель растений в мире. Он распыляет мелкие брызги в воздухе. Надо ли напоминать тебе о его содержимом? Оно способно превратить тебя в |
Похожие:
 | Да, разумеется, автор «набрасывает картинку», но именно набрасывает, а не описывает. Все сведено к действию и диалогам, реплики в... | | В нашем молодом человеке и в том, что с ним произошло, было много необыкновенного – так много, что всего целиком не знал даже он... |
| Предупреждение: поскольку речь в дальнейшем пойдет о крайне щекотливых вопросах, нижеследующая аннотация написана дипломатическим... | | Персонажи: Терри/Кенди, Пати/Том, Арчи/Анни, Нил/Жоа, Альберт/Шанталь, Элиза и другие |
| Командор с радостью погружается в импровизированное расследование, даже и не подозревая, что в первую очередь отдохнуть с мужем в... | | Обитатели кладбища, призраки, вампир и оборотень, дают мальчику имя, воспитывают и опекают его. На кладбище — и в большом, человеческом... |
| Он позволил ей достигнуть возраста шестнадцати лет, поскольку полагал, что с подростками проще иметь дело, чем с маленькими детьми... | | Перед вами – художественное произведение, а не путеводитель. И пусть география Соединенных Штатов Америки в этом романе отчасти соответствует... |
| ИксиксИкс. Зато много-много лет спустя на него выпал Ринсвинд, самый невезучий и трусливый волшебник на Плоском мире. И именно на... | | Доктор Нил Барнард – один из самых ответственных и авторитетных голосов в современной американской медицине. Эндрю Уил (Andrew Weil,... |