Королева Марго «Королева Марго»
Скачать 7.86 Mb.
|
— Ipse attuli. Это значит: «Я принес» или «Я сам принес». Маргарита сделала реверанс и, выпрямляясь, ответила тоже по-латыни: — Noctu pro more. Это значит: «Сегодня ночью, как всегда». Эти отрадные слова, ушедшие в плоеный, очень широкий ворот королевы, как в воронку рупора, не были услышаны никем, кроме того, кому они были сказаны, но, несмотря на краткость разговора, они успели сообщить друг другу то, что хотели; обменявшись этими словами, они расстались — Маргарита с мечтательным выражением лица, а герцог — повеселевший после встречи с нею. Но тот, кому следовало бы весьма серьезно заинтересоваться этой сценой, то есть король Наваррский, не обратил на нее ни малейшего внимания, — глаза его не видели уже ничего, кроме одной женщины, собравшей вокруг себя почти такой же многочисленный кружок, как и Маргарита Валуа, — красавицы г-жи де Сов. Шарлотта де Бон-Санблансе, внучка несчастного Санблансе[2]и жена Симона де Физа, барона де Сов, была придворной дамой Екатерины Медичи и одной из самых опасных ее помощниц в тех случаях, когда королева, не решаясь опоить врага флорентийским ядом, старалась опьянить его любовью: маленькая блондинка, то искрившаяся жизнью, то исполненная грусти, но всегда готовая к любви и к интриге — двум основным занятиям придворных при трех французских королях, сменивших друг друга за последние пятьдесят лет, — г-жа де Сов была женщина в полном смысле слова, во всем обаянии этого творения природы, начиная с синих глаз, порой томных, порой горевших огнем, до кончика ее игривых точеных ножек, обутых в бархатные туфельки. За какие-нибудь несколько месяцев она успела овладеть всем существом короля Наваррского, еще новичка и в политике и в любви; потому-то Маргарита Валуа с ее роскошной, царственной красотой не вызывала у своего супруга даже восхищения. И было нечто странное даже для такой темной, таинственной души, как душа Екатерины Медичи, и поражавшее всех: дело в том, что королева-мать, твердо поставив своей целью брачный союз между своей дочерью и королем Наваррским, в то же время почти открыто поощряла его любовь к г-же де Сов. Но, несмотря на столь сильную поддержку и на легкость нравов той эпохи, красавица Шарлотта все еще упорствовала, и это невиданное, неслыханное, непостижимое упорство больше, чем ум и красота упрямицы, возбудило в сердце Беарнца такую страсть, которая, не находя удовлетворения, замкнулась в самой себе, вытеснив из сердца юного Генриха и застенчивость, и гордость, и даже беспечность, бравшую начало частично в его мировоззрении, частично в его лености и составляющую основу его характера. Госпожа де Сов явилась в бальный зал лишь несколько минут назад; с досады или от огорчения, она сначала решила не присутствовать при торжестве своей соперницы и под предлогом нездоровья отправила в Лувр мужа, занимавшего пост государственного секретаря уже пять лет, одного. Но Екатерина Медичи, заметив, что барон де Сов явился один, спросила, почему отсутствует ее любимица Шарлотта; услышав, что у г-жи де Сов всего-навсего легкое недомогание, она черкнула ей несколько слов, предлагая явиться, и баронесса поспешила исполнить ее требование. Генрих, сначала очень огорченный отсутствием г-жи де Сов, все-таки почувствовал себя свободнее, когда увидел, что барон де Сов пришел без жены; потеряв надежду встретиться с нею, Генрих вздохнул и уже решил подойти к милой женщине, которую был обязан если не любить, то почитать своей женой, как вдруг увидел в конце галереи г-жу де Сов; он замер на месте, не спуская глаз с этой Цирцеи, приковавшей его к себе волшебной цепью, и, после некоторого колебания, вызванного скорее неожиданностью, чем осторожностью, вместо того, чтобы подойти к жене, пошел навстречу баронессе. Придворные видели, что король Наваррский идет к красавице Шарлотте, и зная, как пылко его сердце, деликатно удалились, чтобы не мешать их встрече; и как раз в то время, когда Маргарита Валуа и герцог Гиз обменивались уже известными нам латинскими словами, Генрих подошел к г-же де Сов и тоже заговорил, но заговорил на французском языке, вполне понятном, несмотря на его гасконский акцент, и разговор этот был, во всяком случае, куда менее таинственным, чем вышеприведенный. — А-а! Душенька моя! — сказал он ей. — Вы появились в ту самую минуту, когда мне сказали, что вы больны, и я потерял надежду вас увидеть! — Ваше величество! Не пытаетесь ли вы убедить меня, что потеря этой надежды дорого вам стоила? — спросила г-жа де Сов. — Господи Боже! Еще бы не дорого! — отвечал Беарнец. — Разве вы не знаете, что днем вы мое солнце, а ночью — моя звезда? Честное слово, я был в непроглядном мраке, но вот явились вы и сразу озарили все вокруг. — В таком случае, ваше величество, я играю с вами злую шутку. — Что вы хотите этим сказать, душенька? — спросил Генрих. — Я хочу сказать, что когда вам принадлежит самая красивая женщина во Франции, вы можете желать только одного — чтобы свет погас и наступил мрак, ибо во мраке вас ждет блаженство. — Вы прекрасно знаете, злючка, что мое блаженство в руках только одной женщины, а эта женщина играет и забавляется несчастным Генрихом. — О-о! А мне вот кажется, что эта женщина была игрушкой и забавой для короля Наваррского, — сказала баронесса. Эти злобные выпады испугали было Генриха, но он рассудил, что они выдают досаду, а досада — маска любви. — Дорогая Шарлотта, — сказал он, — по чести, ваш упрек несправедлив, и я не понимаю, как может такой красивый ротик говорить так зло. Неужели вы думаете, что в этот брак вступаю я? Клянусь чем угодно, не я! — Уж не я ли? — язвительно ответила она, если можно назвать язвительными слова женщины, которая вас любит и упрекает за то, что ее не любите вы. — И этими прекрасными глазами вы видите так плохо? Нет, нет, не Генрих Наваррский женится на Маргарите Валуа. — А кто же? — О Господи! Реформатская церковь выходит замуж за папу, вот и все. — Нет-нет, ваше величество, меня не ослепить блеском остроумия: вы любите королеву Маргариту, и это не упрек, Боже сохрани! Она так хороша, что не любить ее невозможно. Генрих задумался на минуту, и пока он размышлял, добрая улыбка заиграла в уголках его губ. — Баронесса, — заговорил он, — мне кажется, вы хотите поссориться со мной, но вы не имеете на это права: скажите, сделали вы хоть что-нибудь, что помешало бы мне жениться на Маргарите? Ничего! Напротив, вы то и дело приводили меня в отчаяние. — И благо мне, ваше величество! — Это почему же? — Да потому, что сегодня вы соединяетесь с другой. — Оттого, что вы меня не любите. — А если бы я полюбила вас, государь, через час мне пришлось бы умереть. — Умереть через час? Что это значит? И от чего? — От ревности… Через час королева Наваррская отпустит своих придворных дам, а ваше величество — своих придворных кавалеров. — И мысль об этом действительно вас огорчает, душенька? — Этого я не сказала. Я сказала: если бы я любила вас, то эта мысль страшно огорчала бы меня. — Хорошо! — вне себя от радости воскликнул Генрих: ведь это было признание, первое признание в любви. — Ну, а если вечером король Наваррский не отпустит своих придворных кавалеров? — Государь, — сказала г-жа де Сов, глядя на короля с изумлением, на сей раз совершенно непритворным, — это невозможно, а главное — этому нельзя поверить. — Что сделать, чтобы вы поверили? — Мне нужно доказательство, которого вы не можете мне дать. — Отлично, сударыня, отлично! Клянусь святым Генрихом, я дам вам доказательство! — воскликнул король, пожирая молодую женщину глазами, в которых пламенела любовь. — Ваше величество! — тихо произнесла баронесса, опуская глаза. — Я не понимаю… Нет, нет! Нельзя бежать от счастья, которое вас ждет. — Моя любимая, в этом зале — четыре Генриха, — сказал король, — Генрих Французский, Генрих Конде, Генрих де Гиз, но только один Генрих Наваррский. — И что же? — А вот что: если этот самый Генрих Наваррский всю ночь проведет у вас… — Всю ночь? — Да, всю ночь, убедит ли это вас, что у другой он вне был? — Ах, государь, если бы!.. — воскликнула г-жа де Сов. — Слово дворянина! Госпожа де Сов подняла на короля свои большие влажные глаза, полные страстных обещаний, и улыбнулась ему такой улыбкой, что сердце его забилось от радости и упоения. — Посмотрим, что скажете вы тогда, — продолжал Генрих. — О, тогда, ваше величество, я скажу, что вы действительно меня любите, — отвечала Шарлотта. — Вы это скажете, потому что это правда. — Но как же это сделать? — пролепетала г-жа де Сов. — Ах, Боже мой! Неужели у вас нет такой камеристки, горничной, служанки, на которую вы могли бы положиться? — У меня есть настоящее сокровище, это моя Дариола, которая так предана мне, что даст себя изрезать на куски ради меня. — Боже мой! Скажите этой девице, баронесса, что я ее озолочу, как только, согласно предсказаниям астрологов, стану французским королем. Шарлотта улыбнулась: в то время люди не верили гасконским обещаниям Беарнца. — Ну хорошо! Чего же вы хотите от Дариолы? — спросила она. — Того, что для нее — сущий пустяк, а для меня — все на свете. — А именно? — Ведь ваши комнаты над моими? — Да. — Пусть она ждет за дверью. Я тихонько стукну в дверь три раза; она отворит, и вы получите доказательство, какое я вам обещал. Несколько секунд г-жа де Сов молчала; потом огляделась вокруг, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает, и на мгновение остановила взор на группе людей, окружавших королеву-мать, но этого мгновения было достаточно, чтобы Екатерина и ее придворная дама обменялись взглядом. — А вдруг мне захочется уличить ваше величество во лжи? — сказала г-жа де Сов голосом, каким сирена могла бы растопить воск в ушах спутников Одиссея. — Попробуйте, душенька, попробуйте. — Честное слово, мне очень трудно побороть в себе это желание. — Так пусть оно победит вас: женщины всегда особенно сильны после поражения. — Государь, когда вы станете французским королем, я вам напомню о том, что вы обещали Дариоле. Генрих вскрикнул от радости. Этот радостный крик вырвался у Генриха в то самое мгновение, когда королева Наваррская ответила герцогу де Гизу латинской фразой: — Noctu pro more. — Сегодня ночью, как всегда. Генрих расстался с г-жой де Сов, такой же счастливый, как герцог Гиз, расставшийся с Маргаритой Валуа. А через час король Карл и королева-мать удалились в свои покои; почти тотчас же луврские залы начали пустеть и в галереях стали видны базы мраморных колонн. Четыреста дворян-гугенотов проводили адмирала и принца Конде сквозь толпу, роптавшую им вслед. После них вышли герцог Гиз, лотарингские вельможи и другие католики, сопровождаемые радостными криками и рукоплесканиями народа. Что касается Маргариты Валуа, Генриха Наваррского и г-жи де Сов, то они, как известно, жили в Лувре. Глава 2 ^ Герцог де Гиз вместе с невесткой, герцогиней Неверской, вернулся к себе во дворец на улице Шом, что против улицы Брак, и, оставив герцогиню на попечение ее служанок, прошел в свои покои, чтобы переодеться, взять ночной плащ и короткий с острым кончиком кинжал, который назывался «Слово дворянина» и которым заменяли шпагу; но, взяв со стола кинжал, герцог заметил маленькую записку, всунутую между ножнами и клинком. Он развернул бумажку и прочитал: «Надеюсь, что герцог де Гиз сегодня ночью не вернется в Лувр; если же вернется, пусть на всякий случай наденет добрую кольчугу и захватит добрую шпагу». — Так, так! — произнес герцог, оборачиваясь к лакею. — Странное предупреждение. Робен! Кто приходил сюда в мое отсутствие? — Только один человек, ваша светлость. — А именно? — Господин дю Га. — Так! Так! То-то мне показалось, что почерк знакомый. А ты точно знаешь, что приходил дю Га? Ты его видел? — Не только видел, но и разговаривал с ним, ваша светлость. — Хорошо, послушаюсь его совета. Шпагу и короткую кольчугу! Лакей, привыкший к подобного рода переодеваниям, принес и то и другое. Герцог надел кольчугу из таких тоненьких колечек, что стальное плетение было не толще бархата; поверх кольчуги надел серебристо-серый камзол — его излюбленное сочетание цветов, — надел штаны, натянул высокие сапоги, доходившие до середины бедер, на голову надел черный бархатный берет без пера и драгоценностей, закутался в широкий темный плащ, прицепил к поясу кинжал и, отдав шпагу пажу, составлявшему теперь всю его свиту, пошел по направлению к Лувру. Когда он переступил порог своего дома, звонарь Сен-Жермен-Л'Осеруа пробил час ночи. Несмотря на поздний час и опасность ночных прогулок в те времена, отважный герцог совершил свой путь без всяких приключений и, здрав и невредим, подошел к огромному, страшному теперь тишиной и тьмой массиву Лувра, где все огни погасли. Перед королевским замком тянулся глубокий ров, куда выходили почти все комнаты августейших особ, живших во дворце. Покои Маргариты находились в нижнем этаже. Но и нижний этаж, куда не трудно было бы проникнуть, благодаря глубокому рву находился на высоте почти тридцати футов, следовательно — вне досягаемости для любовников или воров; однако герцог де Гиз решительно спустился в ров. В ту же минуту стукнуло одно из окон нижнего этажа. Окно было забрано железной решеткой, но чья-то рука вынула один из прутьев, заранее подпиленный, и спустила шелковый шнур в образовавшуюся щель. |
Похожие:
 | Александра Дюма, давно уже ставших классикой историко-приключенческой литературы. Франция, шестнадцатый век, эпоха жестокой борьбы... | | Александра Дюма, давно уже ставших классикой историко-приключенческой литературы. Франция, шестнадцатый век, эпоха жестокой борьбы... |
| Обыкновенно темные окна старинного жилища королей были ярко освещены, а близлежащие площади и улицы, как правило, пустынные, едва... | | Алой и Белой розы, когда шла кровавая борьба за трон. У нее было много детей, и с двумя ее сыновьями связана величайшая загадка английской... |
| Алой и Белой розы, когда шла кровавая борьба за трон. У нее было много детей, и с двумя ее сыновьями связана величайшая загадка английской... | | Королева, М. Легкий путь к стройности Похудеть навсегда! / Маргарита Королева.— М.: Аст; спб.: Астрель-спб, 2009.— 190, [1] с: 8... |
| Самарский государственный аэрокосмический университет имени академика С. П. Королева | | Преследуя свою цель, она не гнушалась никакими средствами, вплоть до убийства, что и неудивительно, ведь она жила в эпоху братоубийственной... |
| Они побывали на всех водах, какие только есть на свете; обеты, паломничества, молитвы все средства были испробованы, и все понапрасну.... | | Маргарита Королева – кандидат медицинских наук, руководитель клиники эстетической медицины, диетолог, физиотерапевт, дерматокосметолог,... |