Полетаев А. В. Социология знания о прошлом
Скачать 1.07 Mb.
|
1.3.3. Сфера этноса. Следующий уровень социальной действительности выступает как уровень воспроизводства ассоциации посредством непосредственной жизнедеятельности ее членов. Прежде всего, это касается процесса восстановления способности к деятельности у членов ассоциации. Такое воспроизводство в непосредственной жизнедеятельности можно назвать «простым воспроизводством». Специфика этого процесса обусловлена естественными ограничениями, касающимися специфики Человека как носителя способности к деятельности. Первое естественное различие, которое обуславливает механизм воспроизводства социальной ассоциации, полярно – это разделение людей по половому признаку, которое обозначается как «гендерная дифференциация». Из опыта традиционных сообществ можно предположить существование в предыдущие исторические эпохи отдельных профессиональных сообществ, в которых половые различия служили основанием получения профессионального статуса. Деятельность каждого из таких сообществ служила основанием для воспроизводства способности к деятельности членов другого сообщества. Остатки таких традиций в современном обществе присутствуют в виде отдельной сферы «домашнего хозяйства», в котором традиции обуславливают разделение на «мужские» и «женские» обязанности. Учет гендерной дифференциации в анализе корпоративной функции профессионального сообщества представляет собой исследование, наиболее модное в современной литературе. Однако данные различия в самой ассоциации не затрагивают механизм ее воспроизводства. Как фактор сохранения целостности ассоциации гендерная дифференциация не только регулирует отношения внутри профессионального сообщества, но и формирует отдельный механизм «продолжения рода». Он воспроизводит ассоциацию не только посредством восстановления способности к деятельности у членов ассоциации, но и посредством рождения новой жизни, воспроизводства поколений. Если для сохранения ассоциативной целостности необходимо придерживаться принципа — «кто не работает, тот не ест», то для продолжения рода принципом функционирования является прямо противоположный — «кто не работает, тот ест». По мнению большинства исследователей, уровень, возникающий на основе механизма продолжения рода, является генетически первым для всей социальной действительности, своеобразной «клеточкой», из которой развились все остальные уровни. В нем сформировались признаки отличия Человека от всей остальной Природы. На первых этапах социального развития он поглощал или включал в себя в неразвитом виде как уровни общественного богатства и социальной ассоциации, так и вышестоящие уровни. Можно сказать, что в неразвитом общественном состоянии данный уровень может быть ассоциирован с категорией «Общество». На этом уровне специфика целостного процесса, включающего воспроизводство социальной ассоциации на основе присвоения общественного богатства в качестве основы жизнедеятельности организма продолжения рода, находит свое выражение в категории «этнос» или «этнические структуры». Для такой науки как этнография до сих пор данный уровень предоставляет исчерпывающие данные о специфике общественного развития. В научной литературе именно этнические структуры несомненно подпадают под определение «социальная общность». «Что представляет собой общность? Существенно, что она принципиально подобна индивиду и даже индивидуальности. С этой точки зрения она не только объект (познания, реконструкции, деконструктции и т.п.), но и субъект. Особенно полно разработана эта тема применительно к различным народам, нациям, этносам…» (Пигров К. С. Указ соч., С. 239) Механизм воспроизводства рода включает два противоположных процесса, учитывающие два типа естественных различий: по полу и возрасту. Эти различия предполагают существование взаимозависимостей, обуславливающих переход от прямой оппозиции, выраженной принципом деления на два («свой — чужой»), к опосредованной оппозиции, выраженной принципом деления на три («триады»). Первая из таких взаимозависимостей обуславливает процесс деторождения, вторая — смену поколений. Взаимозависимости, лежащие в основании нового социального субъекта — этноса, характеризуются в литературе как «семейно-брачные». Социальная организация этноса формируется на основании соединения мужского и женского начал одного поколения для деторождения отношениями «супружества». Специфика отношений полов выражается существованием устойчивых социальных форм и жестких ограничений для общения представителей различного пола как коллективного, так и индивидуального. В широком плане исследователи выделяют категорию «брак» в качестве признанных в этносе форм межполового общения. Более того, любые формы индивидуальных контактов учитывают половую дифференциацию, что накладывает свой отпечаток на всю систему общения. Поэтому в этнографии под браком понимается вся структура социально организованного межполового общения. Особенно важно отметить тот факт, что индивидуальное общение полов не может быть сведено к процессу деторождения. В конечном счете, эти индивидуальные отношения могут становиться отношениями супружества, что приводит к формированию «семьи». Семья строится на основании равенства полов с учетом их природных различий, а не равноправия. Хотя семья и доминирует в социальном регулировании процесса деторождения, но ее основная функция связана с регулированием отношений между поколениями. Таким образом, уже в отношениях полов при переходе от брака к семье наблюдается замена непосредственной оппозиции опосредованной — отношения мужчин и женщин дополняется третьим членом — ребенком. В семье межполовые отношения переходят во взаимозависимость поколений. Отношения поколений строятся из расчета длительности человеческой жизни и времени формирования способности к рождению первого ребенка. Возрастная оппозиция «отцы — дети» носит симметричный характер. В данных отношениях участвуют не два, а три поколения. Из них среднее способно к воспроизводству рода и участвует в присвоении общественного богатства. Оно разделяется по половому признаку и общение внутри него обусловлено законами брака, принятыми в этносе. Старшее поколение в тенденции утрачивает принцип разделения на противоположный пол и исключается из социальной ассоциации, из непосредственного присвоения общественного богатства. Младшее поколение еще не имеет возможности строить отношения внутри поколения по законам межполового общения и исключено из процесса воспроизводства общественного богатства. Переход из поколения в поколение в любом обществе связан с жесткими социальными ритуалами. Отношения между поколениями обладают специфическими особенностями и ярче всего представлены оппозицией, развивающейся по принципу триады «деды — отцы — внуки». Социальная форма отношений родителей и детей основана на ограниченности младшего поколения в социальной деятельности, а старшего поколения — во времени их жизни и деятельной активности. Отношения между поколениями дедов и внуков строятся на тождественности их ограниченности в социальной деятельности. Ограничение самостоятельности вызывает принцип взаимного служения как основы взаимоотношений этих поколений. Столь сложное переплетение отношений отразилось в представлениях о семье как «клеточке» или «ячейке» общества, основанной на супружестве и кровном родстве. В литературе семье как ячейке отводится функция установления определенного социального порядка в особой сфере жизнедеятельности, обозначаемой категорией «быт». Содержание данной категории ограничено сферой ведения хозяйства, которое направлено на воспроизводство способности к деятельности, как индивидуального плана, так и путем продолжения рода. Однако социально-философский анализ выявляет более широкую сферу воздействия семьи на социальный порядок. Прежде всего, отмечается, что факт нетрудоспособности старшего и младшего поколений вызывает социальное отношение «иждивения». Таким образом, профессиональная активность индивида в ассоциации получает дополнительную мотивировку в получении средств к жизни за пределами потребностей собственной жизнедеятельности. Еще одним дополнительным фактором связи ассоциации и семьи становится включение ее членов в профессиональное сообщество. Это проявляется в передачи знаний, опыта, навыков и умений посредством ученичества в рамках семьи, что получило отражение в понятии «династия». Когда результаты эффективного процесса воспроизводства общественного богатства не выходят за пределы семьи, это закрепляется в социальном институте «наследования». Сочетание династических традиций и наследственной практики формирует неразрывное единство расширенной семьи и профессионального сообщества. За пределами семейных отношений включение в профессиональное сообщество приобретает характер служения интересам семейно-профессиональной общности и закрепляется для каждого индивида особыми социальными ритуалами. Такая расширенная профессионально-семейная общность не только является историческим фактом, но и в современном обществе получила широкое распространение как «клановая структура» организации процесса воспроизводства общественного богатства в рамках воспроизводства самой ассоциации. Следует отметить, что клановые структуры не афишируют свою деятельность, наиболее известными из них являются структуры «теневой экономики», такие как «мафия». Однако и в легальных структурах современного бизнеса, особенно в финансово-банковской сфере, клановые структуры доминируют. Подобное усложнение социальных взаимозависимостей на уровне этноса порождает массу разнородных социальных процессов и сил, которые с необходимостью должны быть увязаны в едином процессе жизнедеятельности. В противном случае, хаотическое противостояние сил может иметь взрывоопасный характер, угрожающий как корпорации, так и воспроизводству рода. На данном уровне социальной действительности эта необходимость выражается в формировании векторной суммы действий разнородных социальных сил. В социально-философском анализе данное отношение выражено в категории «образ жизни». Под образом жизни подразумевается целостный процесс жизнедеятельности этноса как определенного социального субъекта. В образе жизни закрепляются достигнутые результаты организации самого субъекта и специфика взаимозависимости процессов его воспроизводства. Таким образом, из всех так называемых социальных сил формируется «совокупная общественная сила». Она выражает распределенность общественного богатства в системе взаимозависимости индивидов в социальной ассоциации и закрепленности процесса воспроизводства рода в семейно-брачных отношениях. Образ жизни есть конкретно-исторический жизненный процесс, обусловленный социальными силами данного субъекта и характеризующийся практическим способом их применения для реализации его интереса, достижения цели и удовлетворения потребностей. Этнос как социальный субъект, прежде всего, особым образом организуется сам, создавая целостную структуру разрешения внутренних противоречий, которая динамична и сбалансирована в образе жизни. Для образа жизни характерно единство двух типов воспроизводства: общественного богатства и социальной ассоциации одновременно. Основной характеристикой образа жизни выступает способ организации социальных сил. Он выражает специфику организации, обеспечивающей воплощение общественного богатства и способностей к его воспроизводству в каждом ее члене. Таким образом, внутренней характеристикой этноса является «социальное равенство», учитывающее все индивидуальные особенности и естественные различия. Однако место индивида в этносе определяется бо́льшим количеством факторов, чем в профессиональном сообществе. Таким образом, только идентификация с этносом как социальным субъектом дает индивиду развернутый социальный статус. Проблема образа жизни выражается в том, что внутренний баланс этноса обеспечивается способностью данного субъекта к расширенному воспроизводству. Прямое социальное регулирование процессов деторождения и смены поколений не предусмотрено самой природой Человека. Для этого этносом вырабатывается особая форма регулирования баланса социальных сил в рамках единого процесса жизнедеятельности, которая выражается категорией «культурно-историческая традиция». Она представляет собой особую форму проявления образа жизни конкретного этноса на определенном этапе его развития. Понятия «образ жизни» и «культурно-историческая традиция» в истории социально-философского анализа оказались в некоей оппозиции. Первая категория стала основополагающей в марксистском анализе социально-классовых отношений. Вторая — в различных культурологических и этнографических теориях, где данное понятие послужило, например, основой для исторической концепции цивилизаций А. Тойнби. Поэтому представление об этносе как определенном социальном субъекте стало ассоциироваться, прежде всего, с развитием культурно-исторических традиций, что нашло выражение в формировании ряда социальных теорий, особое место среди которых занимает теория «этногенеза» и «пассионарности» Л. Гумилева. Однако уже в рамках марксизма стало традицией анализировать такие формы социальных отношений, как рабство и феодализм в качестве форм непосредственно личных отношений этноса, и капитализм как опосредованно личную зависимость. Более того, определенные этнические общности также связывались с этапами развития человечества, представленными категорией «общественно-экономическая формация». Например, формирование нации как этнической общности непосредственно связывается с капиталистической общественно-экономической формацией. Одной из основных проблем анализа этноса как уровня социальной действительности является прямое перенесение теоретических концепций и выводов в политическую практику регулирования межэтнических отношений. Этническая самоидентификация в современном мире является фактором противостояния процессу глобализации как на индивидуальном, так и на групповом уровне. Национальные проблемы послужили фактором, способствовавшим распаду крупных государственных образований на рубеже XX-XXI веков, в том числе и Советского Союза. В рамках нашего анализа данная проблема демонстрирует тот факт, что формирование совокупной общественной силы на уровне этноса не только обеспечивает его существование как социального субъекта, но и требует особых усилий по удержанию этой совокупной силы и ее осознанной направленности. Эти процессы осуществляются на новом уровне социальной действительности, где формируется новый социальный субъект. Таким образом, проблемы реализации возможностей этноса и самого его стабильного существования напрямую зависят от способности сохранять, воспроизводить и направлять совокупную общественную силу. Этой способностью обладает новый социальный субъект, действия которого создают в социальной действительности уровень управления социальными процессами. ^ В рамках уровня управления социальными процессами достигается единство целостного процесса жизнедеятельности путем воспроизводства совокупной общественной силы, сформированной образом жизни. Основной категорией анализа данного механизма является «общественная воля» — концентрация усилий в деятельности, направленной на достижение цели. Воля как социальное явление многообразна. Она позволяет сохранять и направлять совокупную общественную силу. Типологически такая концентрация усилий достигается в социальном субъекте или в рамках единства воли, или в соподчинении усилий различных субъектов. Единство воли предполагает различные основания его формирования посредством социального регулирования обыденной жизнедеятельности индивидов, обозначаемой понятием «поведение». Типологизация поведения классически была сформулирована М. Вебером, что стало основанием целой доктрины «поведенческой социологии». Первый тип поведения — целерациональный — ориентирован на социально значимую цель, которая может формироваться как самим индивидом, так и иным социальным субъектом, но ее достижение создает для индивида необходимый ему социальный статус. Второй тип поведения — ценностнорациональный — регулируется признанием в качестве условий и целей деятельности социально значимых ценностей. Традиционный тип поведения ориентирован на безоговорочное приятие индивидом установок на деятельность внешнего для него социального субъекта. Чаще всего такое поведение носит ритуальный характер. И, наконец, аффективное поведение связано с приятием установок на деятельность под влиянием экстраординарных внешних обстоятельств, вызвавших сильнейшие стрессовые ситуации, что требует психологического выхода в активной деятельности. Такая активность чрезвычайно легко направляется извне. Однако и само единство воли как соподчинение индивидуальных волеизъявлений требует формирования механизма подчинения воли индивида воле внешнего ему коллективного социального субъекта. В этом случае выражением такого соподчинения выступает «дисциплина». Этой категорией обозначается выражение воли в способности упорядочивания во времени и пространстве взаимоисключающих и противоречащих друг другу направлений деятельной активности всех членов сообщества, их поведенческих актов и наличных результатов такой активности. Дисциплина пронизывает любой деятельный акт с уровня индивида до целой этнической общности. В ней фиксируется достигнутый субъектом уровень способности сохранять концентрацию усилий, создающих совокупную общественную силу. Раскрытие содержания понятия дисциплина в литературе выделяет некие полярные стороны данного социального явления. В общепринятом понимании дисциплина выражает способность к организации самого субъекта, его самоорганизацию. С другой стороны под дисциплиной понимается регламент деятельности как ее внешние установки, своеобразные инструкции по эффективному и результативному поведению. В этом смысле очень популярным стало выражение по примеру названия книги декана Гарварда Генри Розовски «Университет: руководство для владельца» (или «инструкция пользователя» — вариант перевода). Книга описывает многолетний опыт существования университета как целого при совершенно разнородных устремлениях трех основных составляющих его корпораций: администрации, преподавателей и студентов. (См.: Розовски Г. Университет: руководство для владельца — М.: «Еврейский университет», 1995). В современной печати и на телевидении появилось огромное количество разнообразных «инструкций по применению или пользованию». Однако регламент остается неизменной обязательной частью любой совместной деятельности, вплоть до заседания или собрания. Следующим центральным понятием социально-философского анализа данного уровня социальной действительности является категория «социальная власть». Хотя это понятие чрезвычайно широкое, но чаще всего под социальной властью, понимается закрепление выраженного в дисциплине соподчинения в институциональной структуре. Место в ней обуславливает роль и значение деятельности члена сообщества для достижения общего результата. Именно в анализе содержания понятий «место», «роль» и «значение» ярче всего раскрывается специфика социальной власти, хотя в обыденном употреблении эти понятия кажутся синонимами. Лучшей иллюстрацией выбора места субъекта в зависимости от различных ролей и значения такого выбора является фрагмент легендарного фильма братьев Васильевых «Чапаев», повествующий о том, «где должен быть командир». Воля, выраженная в дисциплине и закрепленная в структуре самого субъекта — такой выглядит социальная власть в свете социально-философского анализа. Власть выступает конкретным механизмом сохранения и направленного использования совокупной общественной силы в рамках любой деятельности социального субъекта. Наиболее значимым в этом отношении является действительный процесс функционирования власти, когда каждый деятельный акт субъекта воспроизводит совокупную силу и ее направленность в своей собственной структуре, независимо от внешних обстоятельств или используя их. Действительный процесс функционирования власти обозначается категорией «социальное управление». Управление — это процесс упорядочивания социальной организации для целостности и стабильности ее развития, подчинения движения частей движению целого. На данном уровне социальной действительности управленческий механизм использования совокупной общественной силы делает социальное развитие целостным и качественно определенным процессом жизнедеятельности нового социального субъекта. Управленческий субъект как отдельное социальное явление представлен в научной литературе чрезвычайно разнообразно: от персонифицированного властного субъекта как государства до менеджера в офисе. Анализ управления различными социальными процессами привел к созданию массы теорий управления: от общей — кибернетики, до частной — финансового менеджмента. В современной России «управленец» — это уже не старорусский «приказчик», а практически европейский «менеджер», хотя этим термином в большинстве предприятий торговли обозначают тех, кто в советское время обозначался функциональным понятием «продавец». В социально-философском плане интерес представляет социальный механизм существования управленческого субъекта посредством различных «форм осуществления власти» в его деятельности. В организационных формах осуществления власти рассматриваются конкретные решения проблемы «руководства», а также персонификационного и технологического аспектов управления. Под руководством понимается сторона управления, выражающая необходимость выработки и проведения общего направления развития как основного для всего управленческого субъекта. Еще со времен Аристотеля в рамках философских исследований приводятся различные подходы к типологии организационных форм осуществления власти. В исторических сообществах принадлежность к управленческому субъекту могла выступать определяющей характеристикой социального статуса индивида. Более того, она часто зримо была представлена в цвете его одежды. В этой связи необходимо заметить, что символика цвета в дальнейшей политической истории стала обозначать определенные формы осуществления государственной власти и выступать в качестве символа политических интересов. Достаточно вспомнить политические движения в ходе Гражданской войны в бывшей Российской империи, где цвет означал политическую принадлежность к той или иной противоборствующей группировке: «красные», «белые», «зеленые», «желто-голубые» и т.д. Взаимосвязь организационных форм осуществления власти и цветовых символов постоянно анализируется учеными. По этому поводу В. М. Рыбаков приводит некоторые выводы из исследования китайского термина сэ (буквально: «цвет»), который переводится у нас понятием «статус». «Возникает еще одно небезынтересное соображение. Задолго до Тан китайцы знали дисперсию света и придавали этому явлению большое философское значение. Дж. Нидэм отмечает: «Древнее стекло имело тенденцию к переливчатости, и края его обломков наверняка демонстрировали спектральные цвета. Интерес к спектральным цветам возник в Китае очень рано. Хотя трактат Ши-цзы, приписываемый Ши Цзяо, вряд ли возник в период Чжоу или даже Хань, он явно появился в дотанское время; в нем мы находим: «Пять цветов солнечного света есть сущность стихии Ян, им уподобляются добродетели вана...» (Needham, 1962. Р. 107)». Неизменное, независимое от внешних условий обнаружение солнечным светом сложной цветовой структуры должно было производить сильное впечатление. Дело в том, что цвет — абстракция; внутри единства (света, то есть одной из форм благого влияния Небес) он как бы не существует, и в то же время незримо и постоянно присутствует, обеспечивая целостность всего единства. С этой точки зрения функция, например, желтого цвета — вовсе не быть желтым; обретение им своей конкретной характеристики — желтизны — есть момент его отрыва от единства, момент распада единства. Общество, стремящееся к гармонии, могло мыслиться аналогично. Проявление каждой функциональной группой своего действия, столь же жестко и неизменно определенного, сколь неизменны Цвета спектра, должно было давать жизнь всему социальному организму. Известна древнекитайская концепция параллелизма 5 цветов света и 5 нот музыки; известна также объединительная роль музыки в ортодоксальном конфуцианстве, которое придавало ей значение ситуационного противовеса создающих социальные различия Ли. Но музыка конечна; создаваемая ею гармония пяти нот возникала лишь тогда, когда объединенные усилия различных групп требовались для решения определенной задачи. Иное дело — свет, он беспрерывен; гармония социальных «цветов» призвана была спаять общество навечно. Сэ — не мертвая рамка, но непрерывный и неизменный процесс. Покуда он происходил правильно, надобности в выделении сэ не возникало, и для позитивных рассуждений хватало органического, статичного деления на ученых, земледельцев, ремесленников и торговцев. Однако тот или иной «сбой», а вернее, стремление избежать «сбоя», предугадать его и заранее найти меры его ликвидации (чем и является уголовное право) приводило к необходимости рассмотреть действия функционирующих групп конкретно, прежде всего — назвать эти действия и обусловленные ими обязанности, причем именно те, которые могли быть выполнены неправильно. Именно таким образом выделялась группа лиц, о действиях которых в данный момент шла речь. Благодаря этому термин сэ стал употребляться именно в связи с нарушением гармоничного исполнения социальных функций различного масштаба и длительности, когда требовалась повышенная точность и избирательность, то есть стал термином юридическим, а не социологическим…». (Рыбаков В. М. Введение // Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тан люй шу и). Цзюани 1–8. — СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. С. 27–28). Развитие европейского средневековья может представить нам общности, социальный порядок которых окрашен различными «цветами». Только формирование сословной структуры западноевропейских обществ восстановило некую неоднородность «цвета» внутри общности. Восток же и в средневековье стремился сохранить единство «белого» цвета, выделяя различные «цвета» внутри общности. В современном политологическом анализе важное место занимают пять типов осуществления власти, которые также характеризуются определенными цветами. В некоторых случаях пятицветное сочетание на символике обозначает политическое единство континентов, как на символике олимпийских колец. От византийской традиции пурпурного цвета императорской власти в современный анализ вошло употребление темных оттенков фиолетового как цветовое обозначение бюрократии. Это такая форма организации, когда определенная социальная группа в качестве субъекта управления навязывает свои частные интересы и цели всему обществу, выдавая их за всеобщие. Для этого данная группа должна оформиться как профессиональное сообщество, члены которого персонифицируют управленческие функции, выделяя управленческий аспект и исключая его из сферы деятельности остальных индивидов. Таким образом, место в организационной структуре управления становится источником существования для членов этого сообщества при условии отчуждения от аспекта управления всех остальных субъектов деятельности. Хотя бюрократическая форма осуществления власти характеризует исторический процесс персонализации управленческого аспекта любой деятельности, на нее в современной литературе направлен критический потенциал большинства авторов. В нашей стране традиционно критикуется бюрократизация государственного аппарата. Однако частный бизнес с самого начала его развития (НЭП) до современного состояния порождает еще более структурированную «офисную бюрократию», которая активно смыкается с «государственной». Вторая форма осуществления власти, также подвергаемая сегодня критике в научной и публицистической литературе, — это технократия. Особое внимание в данной форме обращается на технологизацию управления, которое изначально считается особым видом профессиональной деятельности. В таком случае наличие особой профессиональной корпорации объективно необходимо и функционально направлено на объект управления. Можно сделать вывод, что для бюрократии в деятельности профессионального управленческого сообщества характерно доминирование корпоративной функции, а для технократии — производственной. Технократический тип управления окончательно обособился в Новое время, когда сформировались первые «технократические утопии». В современном обществе часто эту организационную форму отождествляют с явлением «политтехнологий». Цветами технократии в современной символике становятся желтый или оранжевый. Поэтому под технократический критерий попадают такие явления политической жизни как «оранжевые революции» на территории бывшего СССР. В целом бюрократия и технократия имеют общее основание в формировании управленческой корпорации как субъекта управления, отдельного от самого процесса деятельности. Их часто объединяют в анализе негативных последствий осуществления власти в ее организационных формах. Чаще всего это — потеря общей перспективы развития целого посредством доминирования перспективы его отдельной части, которая ассоциирует себя с целым. Наглядно проблему администрирования иллюстрируют известные «законы Паркинсона»: 1. Объем работы возрастает в той мере, в какой это необходимо, чтобы занять время, выделенное на ее выполнение. 2. Расходы стремятся сравняться с доходами. 3. Расширение означает усложнение, а усложнение разложение. 4. Численность персонала возрастает, независимо от того, становится работы больше, меньше или ее нет совсем. 5. Если существует способ отложить принятие важного решения, истинный бюрократ обязательно его найдет. 6. Прогресс науки обратно пропорционален числу выходящих журналов. 7. Предполагаемые важность и сложность задачи возрастают прямо пропорционально выделенному на ее решение времени. 8. Любой работник начинает терять хватку за пять лет до достижения пенсионного возраста, чему бы этот возраст ни равнялся. А также его «аксиомы»: 1. Чиновник стремится увеличивать число подчиненных, но не соперников. 2. Чиновники создают работу друг для друга. Вторую пару в типологии организационных форм осуществления власти составляют такие виды управления, в которых аспект управления сводится к руководству и персонифицируется в отдельной личности. На этом основании формируется феномен «лидерства» как положения личности, персонифицирующей властные функции и опирающейся на руководство активной деятельной массой индивидов. Следует отметить, что возникающий феномен может носить позитивную и негативную окраску. В первом случае активность массы индивидов направляется лидером по принципу «делай как я», во втором — используется против обозначенных лидером «врагов». Особое внимание в современной отечественной политологической литературе заслужил так называемый «тоталитарный» принцип осуществления власти. Его основанием служит объединение вокруг «вождя» или «фюрера», который чаще всего выражает общие интересы (национальные или же интернациональные) в концепции реального построения «счастливого будущего». Ради этого деятельная активность членов сообщества подчиняется вполне осознанному ими порядку. Субъект управления растворяется в массе членов сообщества, а руководство персонифицируется в личности носителя и выразителя социального идеала как воплощенных «чаяний народа». В этом случае по указке лидера масса индивидов как мнимый субъект управления пытается непосредственно контролировать все аспекты своей собственной жизнедеятельности. Такой порядок связан с механизмом круговой поруки, коллективной ответственности и взаимного доносительства. В условиях тоталитарности положительный и отрицательный аспект лидерства постоянно сочетаются: в процессе построения нового общества постоянно приходится бороться с врагами «светлого будущего». Хотя чаще всего тоталитаризм ассоциируется с репрессиями, однако все же в этих условиях доминирует активность в построении нового общества. Как только такая активность спадает, «тоталитарное общество» разрушается. Данная форма осуществления власти получила обозначение красным цветом. Следует отметить, что «красные» движения известны письменной истории с достаточно ранних этапов развития человечества и практически сопровождают всю историю цивилизации. По отношению к историческим формам «красного» управления употребляются различные определения. Однако, в современных условиях полем анализа для ученых чаще всего служит не реальный опыт так называемых «тоталитарных государств», как в работах Ханны Арендт, а литературные антиутопии, подробные «Мы» Е. Замятина и «1984» Дж. Оруэлла. (См.: Арендт Х. Истоки тоталитаризма — М.: ЦентрКом, 1996) В экологическом типе осуществления власти отрицательная доминанта лидерства становится фактором, объединяющим деятельную активность массы индивидов сообщества. Само типологическое наименование связано с обозначением такой организационной формы зеленым цветом, а «зелеными» в современном обществе обозначают движения экологической направленности. Фактически «зеленый» тип — это организованное массовое движение активного протеста, вне его не имеющего объединяющего смысла. Многие авторы подчеркивают, по сути, консервативный характер такой активности, направленный против любых нововведений. В наиболее развитом виде этот тип управления проявляется как движение «в защиту» определенных традиций или ценностей: от гуманистических общечеловеческих ценностей до религиозных догматов. Внешней оппозиции бюрократически-технократического и тоталитарно-экологического типов организационных форм осуществления власти противостоит пятый элемент данной типологии. Для него характерно состояние тождественности управленческого аспекта самой деятельной активности. Это характеризуется как самоуправление. На определенных этапах развития сообщества самоуправление может принимать формы перемены персонифицированных видов управленческой деятельности. Наиболее ярким организационным принципом такого типа, известным в отечественной истории, стал демократический централизм. Следует отметить, что для социальной философии анализ данной организационной формы, как по форме, так и по содержанию, представляет серьезную проблему. В цветовом ассоциативном ряду данная форма обозначается голубым или синим цветом. В современном литературе «голубой» тип организационной формы осуществления власти не получил адекватного понятийного раскрытия по содержанию. Для обыденного употребления само цветовое обозначение предельно двусмысленно даже по форме. Принцип демократического централизма чаще всего характеризует организационные основы деятельности коммунистических и рабочих партий просоветской политической ориентации. В этом случае он представлен следующими положениями: 1) выборностью руководящих органов снизу доверху; 2) периодической отчетностью руководящих органов перед своими избирателями; 3) подчинением меньшинства большинству; 4) обязательностью исполнения решений высших органов низшими. Необходимость воспроизводства определенного типа социального управления в определенной организационной форме осуществления власти диктует необходимость перехода к следующему уровню социальной действительности. Принципы управления выражаются и закрепляются общественным сознанием. В его рамках происходит оценка границ любого явления в рамках данного способа жизнедеятельности — формирование социальной нормы. |
Похожие:
 | Вкратце этот тезис может быть сформулирован следующим образом: «Нереальное находится за пределами понимания и объяснения с позиций... | | Социология как наука: предмет; объекты; место среди других наук. Уровни и структура социологического знания. Социология как прикладная... |
| Междисциплинарные связи социологии (социология и социальная философия, социология и история, социология и психология, социология... | | Социология – наука об обществе. Данный термин ввёл в науку французский учёный и философ Нового времени Огюст Конт (1798-1857), основоположник... |
| Социология – наука об обществе. Данный термин ввёл в науку французский учёный и философ Нового времени Огюст Конт (1798-1857), основоположник... | | Книга Э. Гидденса — это курс лекций, который автор читает уже много лет в Оксфорде |
| Эволюция научных представлений о городской среде и урбанистике в контексте социологического знания | | Социология как наука: ее предмет, структура, основные функции и место в системе знания |
| Прирост нового знания в различных сферах социальной жизни обеспечивается функцией 0 познавательной ' | | Сущность, формы, функции исторического знания. Методы и источники изучения истории. Отечественная историография в прошлом и настоящем:... |