Александр Тихонов Владислав Валерьевич Выставной Евгений Григорьев Инна Гурьева Юрий Круглов Дмитрий Олегович Силлов Вадим Анатольевич Филоненко Шамиль

Александр Тихонов Владислав Валерьевич Выставной Евгений Григорьев Инна Гурьева Юрий Круглов Дмитрий Олегович Силлов Вадим Анатольевич Филоненко Шамиль Алтамиров Иван Щукин Роман Владимирович Куликов Давид Алексеев Дмитрий Юрьевич Манасыпов Михаил Мухин Роман Мельников Кремль 2222. Легенды выживших (сборник) Кремль 2222 – Владислав Выставной, Роман Куликов, Вадим Филоненко, Дмитрий Силлов, Дмитрий Манасыпов, Юрий Круглов, Инна Гурьева, Михаил Мухин, Роман Мельников, Евгений Григорьев, Иван Щукин, Александр Тихонов, Давид Алексеев, Шамиль Алтамиров ^ Кремль 2222. Легенды выживших (сборник) © Авторы, 2013 © ООО «Издательство АСТ», 2013 Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru) ^ Часть 1. Эхо Последней Войны Дмитрий Силлов Ярость Боевое безумие – вот мой бог! Ярость жука‑медведя – вот моя вера. Я – Говорящий с Мечами, и сейчас я слышу, как мой клинок, ликуя, поет Песнь Смерти, при каждом ударе норовя вырваться из моей руки и, подобно стремительному рукокрылу, отправиться в свободный полет. Но мои тренированные пальцы крепко сжимают рукоять, обмотанную выделанной кожей молодого нео, которого я убил в своем первом рейде. Я и сейчас помню удивленные глаза того человекообразного, когда лезвие легко, словно сквозь масло, прошло через его горло. Убивать боевым оружием оказалось проще, чем рубиться тупыми мечами с соломенными чучелами в дружинном тренировочном комплексе. Правда, чучела неподвижны, а живые враги зачастую шустрые и смертельно опасные. Но что есть смерть для Говорящего с Мечами? Так, лишь одно мгновение, отделяющее настоящего воина от Края Вечной Войны, где вся жизнь – сплошное наслаждение битвой… Правда, для того чтобы попасть в тот благословенный Край, необходимо умереть с мечом в руке. Потому мы постоянно тренируем хват, чтобы в горячке боя не выпустить скользкую от крови рукоять. Юнаки, готовясь вступить в наше Братство, сначала часами вонзают пальцы в горячий песок и протыкают ими тонкие соломенные циновки, а потом, по прошествии времени, свободно ломают руками толстые доски и способны голыми руками вырвать горло врага. Но вряд ли им когда‑то это понадобится. Ведь Говорящий с Мечами и его оружие неотделимы друг от друга, они одно целое, единый организм, созданный для парного танца с самой Смертью… Сегодня я и мои семеро товарищей рубимся плечо к плечу, отражая атаки множества мутантов. Не пойму, откуда они повылезали – косматые нео, уродливые осмы, вонючие вормы… Драгомир, старший рейда, первым заметил неладное и, соскочив с фенакодуса, дал знак остальным спешиться. – Нас окружают, конными не уйти, – негромко произнес он. – Фенакодусы только ноги переломают. А без груза на спинах, может, уйдут. И, хлопнув по крупу своего скакуна, коротко скомандовал: – В Кремль! Драгомир прав. Не пойму, как так получилось, что мы вдруг оказались в самом центре Развала – так у нас называют хаотичное нагромождение остатков разрушенных зданий, через которое ни пройти ни проехать. Бывает, на то мы и разведка. Влезли в незнакомое место разнюхать что да как и, как это порой случается, по закону подлости, попали в засаду. Никто не стал корить Драгомира. Невиновен командир в том, что мы – дружинники, доля которых как раз лазить по незнакомым местам в поисках необходимого. Да и за что корить? По мне, так благодарить его надо. Ибо давно уже не пил мой меч свежей крови, и по ночам мне часто снится, что я слышу его голодные причитания. Ничего. Сегодня он насытится как никогда. Потому что мутов много, а нас – мало. И это хорошо. Значит, будет где развернуться. Стук когтей наших фенакодусов еще не успел раствориться в предрассветном тумане, как весь наш отряд из восьми человек уже построился «розой ветров». Каждый держит свой сектор, и каждый готов прикрыть спину товарища собственной грудью. Они ринулись разом. И тут же откатились назад, пятная черной кровью серые от времени обломки кирпичей, валяющиеся под ногами. На меня, например, бросились трое одновременно – и умылись кровавыми соплями. Худющий ворм с выпирающими под кожей ребрами проворно улепетывал назад на трех лапах – четвертая волочилась за ним, болтаясь на куске кожи. Его более жирному сородичу повезло больше. Он лежал, уставясь стеклянными глазами в серое небо, а под ним растекалась черная лужа, состоящая из крови и дерьма. Мой клинок распорол трупоеду кишечник и, двигаясь снизу вверх, рассек сердце. Третий противник, юный и самоуверенный, разделил удачу со вторым. Его голова валялась у меня под ногами, недоуменно шлепая губами. Тело же, почуяв неладное, развернулось на пятках и попыталось дать деру. Но без лысой тыквы на плечах у него это получилось неважно. Пробежав пару саженей, обезглавленный труп споткнулся и рухнул, обняв сведенными агонией уродливыми лапами торчащий из земли обломок бетонной лестницы. Я усмехнулся. Трое вормов для Говорящего с Мечами – это все равно, что рубить воздух. Я знал – сейчас пойдет в ход тяжелая артиллерия. Когда муты нападают стаями, первыми всегда идут задохлики. Для того чтобы жертвы устали, рубясь со слабыми. К тому же, стремясь отличиться, хилые сородичи наверняка ранят кого‑нибудь. Короче, естественный отбор по принципу «выживает сильнейший». Ну да, так и есть. В развалинах замелькали крупные тени… Но это были не вормы… – Нео, – услышал я за спиной голос Драгомира. – А рядом с ними дампы. Невиданно. Муты нападают единой кучей. Будет о чем рассказать в Кремле! Мне показалось, что в голосе Драгомира я расслышал слабую нотку неуверенности. Командира можно понять. Когда на тебя прет волна мутантов, вряд ли можно рассчитывать на возвращение домой. Да, его можно понять. Драгомир не принадлежал к Братству, и ему было не все равно, куда возвращаться – домой или в Край Вечной Войны. Мне – все равно. Потому что я – Говорящий с Мечами… Я почувствовал, как мое тело медленно заполняет ярость жука‑медведя, великолепное состояние души и тела, ради которого стоит жить. Твои глаза заволакивает багровая завеса, ты видишь лишь контуры вражьих тел и яркую полосу света, зажатую в твоей руке. А потом, повинуясь ритму вселенной, этот живительный, прекрасный, ослепляющий свет начинает рассекать те контуры, уничтожая все лишнее, стирая с идеально багрового гобелена темные шевелящиеся пятна. Что может быть прекраснее чистой, незамутненной ярости творца, отсекающего от своего творения все ненужное?.. И вот я плыву в этом тумане, растворяюсь в нем, наслаждаясь процессом созидания через разрушение. Непосвященный скажет – это невозможно! Но на то он и непосвященный. Ему никогда не понять, что такое священная ярость жука‑медведя, истинное блаженство, доступное лишь Говорящим с Мечами… Но все прекрасное не вечно. Постепенно багровая завеса, словно непрочная ткань, начинает расползаться на куски. Наслаждение битвой начинает понемногу отпускать, но я все еще продолжаю рубить ненавистные морды мутов, словно умирающий от жажды, ловя всем своим существом последние капли живительной ярости… Мой меч, отяжелевший от запекшейся крови, обрушивается на затылок нео – никак бежать вздумал, человекообразный?.. Но что это? Новый, голову которого я развалил словно кочан капусты, поворачивается ко мне. Его уродливая морда внезапно начинает меняться. Мешаясь с кровью, с нее начинает сползать мохнатая шкура, обнажая… человеческое лицо! И я узнаю это лицо, медленно распадающееся на две половинки. Драгомир, командир отряда, медленно опускается передо мной на колени, словно прося прощения за что‑то. Потом он падает… Из его головы, будто пивная пена из разбитой чаши, выплескивается что‑то белое, пузырящееся. Я оглядываюсь вокруг. Передо мной поле боя… Нет, поле бойни! Кругом только кровь и трупы… И ни одного мута среди них! Семеро членов моего отряда, так и не сошедшие со своего места и умершие в построении «розы ветров». И какие‑то незнакомые люди – грязные, оборванные, исхудавшие. Мертвые… Нетрудно понять, что случилось только что… Выжившие вышли из подземного убежища и пошли за помощью в Кремль. И встретили нас. Вернее, меня, который в приступе боевого безумия принял их за мутантов. Наверно, моей ярости оказалось слишком много для одного меня. Я пресытился ею, словно перебравший посетитель бара, который пьет и буянит при этом, не в силах остановиться. Таких обычно выбрасывают на улицу, окатывают ледяной водой, а после отправляют на тяжелые работы, дабы пьяница одумался. Меня некому было остановить. Потому что я – Говорящий с Мечами, тот, чья ярость сильнее меня. Но неверно думать, что не осталось того, кто сможет усмирить мою ярость. Если я отправил в Край Вечной Войны и своих товарищей, и этих несчастных, то мне остается лишь одно – пойти вслед за ними, чтобы выпросить у них прощение. Я перевернул меч, взялся за клинок и направил его острие к сердцу, туда, где сходятся пластины нагрудного доспеха. Осталось немногое – приставить навершие рукояти к обломку бетонной лестницы и навалиться всем телом на собственное оружие. Что ж, друзья, я иду к вам! Надеюсь, что Старшие, стоящие во главе Братства, будут довольны тем, как я распорядился своей жизнью. Ведь мой меч будет вечно со мной не только в руке, но и в моем сердце… * * * – Слава величайшему! Голоса трех Младших были радостными и возбужденными. Но Гом, старый шам второго уровня, лишь прикрыл веки и покачал головой. Изначальный план был неплох – сбить с пути отряд кремлевских разведчиков, потом сделать так, чтобы они увидели перед собой не толпу беженцев, а свору взбесившихся мутантов. Остальное понятно: просто поддерживать морок, пока проклятые хомо не перережут друг друга, ибо нельзя допустить, чтобы и дальше Кремль прирастал союзниками. Довольно того, что весты уже вновь отстраивают Форт и бьются на красных стенах плечом к плечу с кремлевскими. Но все прошло не так гладко, как кажется со стороны бестолковому молодняку. Семеро дружинников не поддались ментальному приказу. Увидев оборванных людей, они бросились им на помощь. Лишь один, в чьем сердце бушевала звериная ярость, сделал все как надо и принялся рубить «мутантов». Его попытались остановить товарищи по оружию… Лучше б убили на месте как дикого зверя, глядишь, хоть кто‑то остался бы в живых… Старый шам машинально погладил ожерелье из железных рамок, спрятанное под одеждой. В последнее время все чаще приходится прибегать к этому кустарному средству для усиления мысленных сигналов. И все чаще оно не срабатывает. Люди Кремля меняются, становятся сильнее, и все сложнее становится заставлять их видеть и слышать то, что нужно шамам. Кто знает, возможно, двести лет назад из‑за того и грянула Последняя Война, что люди на московской земле перестали плясать под чужую дудку и единственное, что оставалось тогдашним шамам, так это, не совладав с собственной гордыней, попытаться уничтожить и их, и себя… – Слава величайшему! Единственные глаза Младших сияли. Ученики увязались за Гомом, хотя тот был против. Упросили. И в который раз получили подтверждение силы учителя. Но старый Гом видел дальше. Если б в сердце одного‑единственного дружинника царила не боевая ярость, а трезвый, холодный расчет, то сейчас бы в старых развалинах валялись не порубанные люди, а трупы четырех глупых шамов. В самый последний момент командир отряда хомо что‑то почувствовал и с боевой секирой в руке ринулся к укрытию, за которым спрятались шамы. Но его настиг меч безумной куклы, которой управлял Гом. Это не подвиг. Это счастливая случайность, благодаря которой они все еще живы. – Слава… – Заткнитесь, тупые хоммуты! – раздраженно бросил Гом. Потом повернулся и зашагал прочь, подальше от страшного места, которое едва не стало могилой для него и его восторженных учеников. ^ Дмитрий Силлов Лети… Они приходили каждую ночь. Иногда их было до обидного мало. Одно дело, когда твое тело ласкают десятки жадных глаз, ты кружишься ради этих взглядов вокруг своей железной оси, и невесомые одежды сами слетают с разгоряченного тела. И совсем другое, когда в зале сидит один‑единственный помятый годами маркитант с нездоровым блеском в глазах, от взгляда которого хочется не раздеться, а наоборот, укутаться поплотнее в прозрачную накидку, и ноги сами невольно несут тебя к выходу со сцены, не дожидаясь последних нот музыкального сопровождения. Но чаще их было много. Разных. Молодых, еще неоперившихся стрелков из службы охраны периметра, побитых жизнью вольных добытчиков со шрамами и наколками на волосатых руках, пришлых шайнов с раскосыми глазами и жирных торговцев из соседнего поселения, норовящих своими толстыми пальцами нарушить правила бара, висевшие у входа в золоченой раме. Они были разными. И в то же время абсолютно одинаковыми, как одинаковы бабочки‑трупоеды, летящие на свет ночного фонаря. Суетливые, трепещущие, ищущие в этом искусственном свете чего‑то необычного… И существующие только одну ночь. А на следующую ночь были другие. Такие же одинаковые… Ее звали Летиция. И она танцевала стриптиз. Нет‑нет, на самом деле там, за пределами бара, у нее было другое, обычное имя, каких много. Но оно ей не нравилось по многим причинам, и пользоваться им она старалась как можно реже. С тем, другим, именем были связаны все неприятные моменты ее жизни, как то: склоки с арендодателем насчет оплаты за комнату в полуразрушенном доме, толкучки на рынке, потные ладони как людей, так и человекообразных мутантов, и многое, многое другое, не имеющее к Летиции ни малейшего отношения. Да, в ночной жизни Летиции тоже были влажные мужские ладони. Но эти ладони ненадолго касались ее тела и исчезали, а после этого в бикини оставались весьма приятные сюрпризы в виде чеков базы маркитантов, которые потом можно было обменять у бармена на полновесные серебряные монеты. И потому ладони с сюрпризами давно уже воспринимались ею лишь как дополнение к глазам, заставляющим ее раздеваться на сцене. А в жизни той, другой, девушки с другим, менее воздушным, именем в потных мужских ладонях не было ничего. И принадлежали они чаще всего уродам неопрятного вида… – Отвяжись, – тихо сказала она. Сзади послышался смешок, и ладонь, приподнявшая юбку, скользнула выше. Небольшая забегаловка возле рынка, конечно, нелучшее место для молодой девушки. Но где еще можно наскоро и дешево перекусить перед тем, как отправиться на работу? Цены в баре втрое, даже для своих, вот и приходится питаться среди всяких отбросов. Невозмутимый шайн, сидящий рядом за стойкой на высоком стуле, обернулся, скользнул взглядом по груди девушки, посмотрел ей за спину и поспешно отвернулся. – Ты не понял, урод? – чуть громче спросила она. Ее рука нырнула в небольшую поясную сумку. Судя по активным действиям ладони, прижавшийся к ней сзади урод не понял. Усилием воли девушка подавила дрожь в ногах, сжала рукоятку шила, вытащила его из сумки и уже совсем было собралась ударить назад вслепую, как вдруг чужая рука дернулась – и исчезла. – Нехорошо так с девушкой, дядя, – ровно сказал кто‑то за ее спиной. После чего другой, гораздо менее приятный голос протяжно завыл. – Пусти‑и‑и!!! Люди, сидевшие за барной стойкой и за столиками, разом вздрогнули как по команде. И как‑то сразу вокруг стало свободно. Она обернулась. Довольно крупный урод со следами мутаций на лице, одетый в темный бандитский плащ с капюшоном, корчился на полу. Над ним стоял парень в потертом камуфляже и рифленым каблуком ботинка плющил ладонь поверженного. – Пусти!!! Парень поднял голову и взглянул на девушку. Глаза его округлились. – Ничего себе, – пробормотал он. Она хмыкнула, пряча шило в сумочку. Эта реакция мужчин на ее внешность была ей более чем знакома. Замешательство на лице парня быстро сменилось улыбкой, радостной, как у ребенка, неожиданно нашедшего в куче песка красивую игрушку. – Прикажете отпустить? – кивнул он на урода, тщетно пытающегося выдернуть свою руку из‑под подошвы ботинка. – Как хочешь, – дернула она плечиком. После чего бросила на барную стойку медную монетку и направилась к выходу. Топота рифленых ботинок сзади не слышалось. «Странно… – подумала она. – Плохо выгляжу сегодня, что ли?» На ходу она достала из поясной сумки зеркальце. Поправила сбившийся локон, лизнула пальчик, легким движением провела им по бровям… Мужик, входящий в забегаловку, открыл рот и застыл, уставившись на девушку, отчего тут же получил существенный тычок под ребра от своей вошедшей следом свиноподобной подруги. «Да нет, еще побегают», – усмехнулась она… Он догнал ее почти сразу после того, как она вышла за дверь забегаловки. – Простите, девушка, – сказал он, пристраиваясь сбоку. – Можно вас проводить? А то мало ли кто еще по пути к вам пристанет. – И так всю жизнь провожать будешь? – усмехнулась она. – А можно? «Детский лепет…» – Ты уверен, что хочешь на всю? – Ну‑у… Я бы с удовольствием… «Все вы такие… А у самого небось дома жена и семеро по лавкам. Таких бабы не упускают». Под пятнистой курткой угадывались неслабые плечи. Парню было лет двадцать, может, двадцать один. Высокий, красивый, не новая, но чистая камуфла, берцы начищены сажей, замешанной на жире, на поясе потертая кобура с торчащей из нее рукоятью пистолета. «Охранник, – мгновенно просчитала она. – Или телохранитель у богатого маркитанта. По‑любому получает не больше трехсот чеков в месяц…» От закусочной до бара было не особенно далеко. И здесь уже была ее территория. Здесь она становилась Летицией. Доброй, милой, ласковой, словно домашняя кошечка. – Вот мы и пришли, – улыбнулась она. – Спасибо, что проводил. Ты прелесть. Она встала на цыпочки, чмокнула парня в щеку и взбежала на крыльцо. Он стоял, обалдело глядя ей вслед щенячьими глазами. Она открыла дверь, обернулась и бросила ему еще одну улыбку. – Подожди! – очнулся он. – Вот… Я сейчас напишу, как меня найти, если что. Тут номер моей казармы… Ты это… Может, встретимся еще как‑нибудь? «Вот лопушок‑то… Кто ж девушкам контакты дает? Вроде бы наоборот принято». Он протянул ей чек на одну серебряную монету, на оборотной стороне которого были углем нацарапаны какие‑то слова. Летиция, не глядя, сунула чек в свою поясную сумку. – Я найду тебя, если что, – сказала она – и скрылась за дверью бара.

Похожие:

	Дмитрий Силлов Закон наемника S. T. A. L. K. E. R. 64 Дмитрий Силлов закон наемника Автор искренне благодарит замечательного писателя Александра Мазина за бесценные советы и рекомендации, полученные от него в процессе...		Евгений Некрасов Блин и неуловимые киллеры Воскресным ноябрьским утром лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы Дмитрий Олегович Блинков-младший сидел на выброшенном холодильнике...
	Центральную Азию «Юрий Тихонов. Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию» «Юрий Тихонов. Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию»: Эксмо, Яуза; Москва; 2008		02. 09. 2012. 1 тур. Бобруйск. Стадион Бобруйск-Арена. Судья Флорида: 12. Ялков Алексей Андреевич; Хромко Антон Сергеевич; 10. Храменков Владимир Федорович; Стахейко Максим Александрович; 11....
	Фамилия Имя Отчество Воронин Александр Евгеньевич Гаршин Александр Валерьевич		Вадим Моисеевич Блейхер, Инна Вадимовна Крук Каждая статья содержит этимологическую справку, объясняющую происхождение ключевого слова
	862 призвание Варяг в Новгород Даниил Александрович, Юрий Даниилович, Иван I калита, Дмитрий Донской, Мамай, Тохтамыш, Василий I, Василий II, Юрий Дмитриевич, Иван...		Андреева Екатерина Алексеевна Батищев Евгений Олегович Белова Виктория Олеговна
	Войченко Вадим Олегович ...		Щадилов Дмитрий Валерьевич Подготовка к ведению сводного консолидированного учета управленческой компании г. Москвы и производственного завода г. Рязани